«Догадываюсь, откуда у тебя сведения обо мне, – непринужденно улыбаясь, подумал Лавров. – Орешкин с три короба наплел. У него язык без костей, а мне отдувайся!»
– Вы замолвите за меня словечко?
– Куда деваться, – прищурился Туровский. – Мой зять вдруг заделался заядлым библиофилом. Дед оставил ему много редких книг. Ты любишь книги?
По лицу собеседника он понял, что тот увлекается совсем другими вещами, и усмехнулся.
– Жаль! А то назвался бы собирателем антикварных изданий.
– Я согласен, – решительно заявил Роман.
Отец Кати смерил его скептическим взглядом.
– Впросак с этой легендой не попадешь?
– Я назовусь начинающим собирателем. Попрошу консультации. Мне известно, как обращаться с коллекционерами. Думаю, мы поладим.
– Договорились, – кивнул Туровский. – Я попрошу Катю приютить тебя на день-два. Уложишься?
– Надеюсь.
– Тогда оставь меня наедине с моими мыслями. Хочу отдохнуть.
– У меня есть еще вопросы.
Борис Евгеньевич поднял на него тяжелый взгляд и вздохнул.
– Даю тебе пять минут, не больше.
В номере стоял полумрак. На тумбочке горела настольная лампа, пахло деревом, дорогой кожей и женскими духами с привкусом фиалок. Видимо, здесь побывала Катя.
– Моя задача ограничивается только флиртом с вашей дочерью?
– Это главное. Но если тебе удастся вывести на чистую воду моего зятя, я буду чрезвычайно признателен.
Он сделал ударение на двух последних словах и подкрепил их характерным жестом, обозначающим денежный эквивалент своей признательности.
– Мой гонорар и так достаточно высок.
– Ты не гонишься за выгодой? – недоверчиво произнес Туровский.
– Работа должна приносить не только деньги, но и удовольствие.
– Это как раз тот случай, – криво улыбнулся бизнесмен. – У тебя все?
– Нет. В чем вы подозреваете Прозорина?
Туровский помолчал и сделал рукой отрицательный жест. Чертами лица, повадками он отдаленно напоминал Катю. Вероятно, когда ей будет за пятьдесят, она обретет такую же стать и неторопливое достоинство.
– Пусть мои подозрения останутся при мне, – заявил он. – Ты составь собственное, непредвзятое мнение о Сергее. Я могу быть необъективным.
– Прозорин вам не нравится?
– Скажем так, он не достоин моей дочери. Он не сделал ее счастливой… и уже не сделает.
– Почему бы вам не объяснить это Кате?
– Она не станет меня слушать. Тем более, я сам инициировал ее брак с Прозориным. Вернее, согласился с предложением партнера по бизнесу. Тогда я поставил интересы дела выше чувств моей девочки и просчитался.
– Решили, что стерпится – слюбится? Но ведь Катя полюбила мужа.
– Я виноват перед ней, – признал Туровский. – И хочу исправить ошибку, не причиняя ей боли.
– Понимаю. И последнее. Когда я