Теперь же Питер отвернулся от Инес, разделывающей луфаря, несмотря на то что у него чесались руки отнять у нее рыбу; он уже раньше, во время завтрака в комнате со стеклянными стенами, которую кузен Сол и Эстер называли верандой, усвоил, что в этом доме не стоит предлагать свои кулинарные решения. Стоило только Питеру как-то раз робко заметить, что он может показать горничной, как чистить рыбу, чтобы чешуйки потом не встречались в хлебе, клюквенном желе и молоке, как кузен Сол хлопнул свой стакан с виски о стеклянную крышку стола и взревел: «Черт возьми! Я не потерплю, чтобы мой родственник занимался этой презренной работой». Поэтому сейчас Питер улыбнулся Эстер и, старательно подбирая слова, произнес по-английски:
– Добрый день, леди. Я вижу, мы работаем над вечерним меню. Что мы готовили?
– Что мы готовим, – поправила его Эстер.
Это была миниатюрная женщина с короткими волосами, завитыми и причесанными так, что, казалось, они встали дыбом от испуга; она носила украшенный цветами кафтан, несколько нитей бус из отшлифованных камней, на губах – яркая красная помада, восковой отпечаток которой она оставила на его щеке, наклонившись и поцеловав его в знак приветствия. Питер напомнил себе, что позже, когда она не будет его видеть, надо вытереть этот след.
– Я готовлю ра-та-туй, – по слогам произнесла Эстер. – Это такое овощное рагу – слышал о таком? – хотя оно на завтра, а не на сегодня. Разные вкусы сочетаются лучше, когда готовишь накануне. А сегодня у нас клуб, помнишь?
Питер подумал и кивнул. По меньшей мере дважды в неделю они обедали в загородном клубе кузена Сола и так же часто посещали мероприятие по сбору средств на благотворительность, организованное кузеном Солом; сегодня же оба этих события объединялись.
– Очень хорошо, – произнесла Эстер. Она глубоко затянулась сигаретой, тлеющей в нефритовой пепельнице в форме черепахи посреди цукини. Шеф-повар в «Адлоне», подумал Питер, пригрозил бы отрубить Эстер палец, если бы увидел, как она курит возле еды.
– Твой новый смокинг в твоей комнате, – проговорила Эстер, улыбаясь Питеру. На переднем зубе виднелось маленькое красное пятнышко помады, но все равно улыбка выглядела ослепительной. – Инес заблаговременно забрала его у портного Сола, да, Инес?
– Да, мадам, – произнесла Инес, не отрывая глаз от рыбы. Инес никогда не смотрела на Питера прямо и никогда не разговаривала с ним; ее английский, как заметил Питер, был еще более скудным, чем его. Она в основном ограничивалась ответами «да» и «нет» хозяевам. Но иногда, когда ни кузена Сола, ни Эстер не было дома, Питер время от времени краем уха слышал, как Инес обсуждает его по телефону или с садовником: втягивает щеки и стучит себя по ребрам, изображая скелет, истощение; прищелкивает языком, издавая какие-то тарахтящие звуки, перемежая их качанием головы и вздохами