Она пошевелилась и вытянула ноги, словно выходя из сонного состояния. В тот же миг Блейкни услышал, как поворачивается ручка двери, и сразу же вспомнил о существовании старого друга. Черт побери Лэма. Он явился слишком рано.
– Что? – Вопрос был задан голосом, в котором смешались сонливость и замешательство, затем раздался короткий сдавленный крик. На его голову через юбки посыпались удары, и Блейк поспешно отстранился.
Опустившись на колено, он поднял голову и увидел перед собой разъяренное лицо мисс Минервы Монтроуз.
– Что вы делаете? – воскликнула она. Она лежала перед ним с бесстыдно задранными до самых колен юбками.
У Блейка слова застряли в горле, и он лишь беспомощно разевал рот. Так несколько долгих секунд они с ужасом смотрели друг на друга. Затем оба одновременно повернулись к двери.
В библиотеку вошла процессия, которая сделала бы честь предланчевому дефиле в Гайд-парке.
Его мать, герцогиня Хэмптон.
Лорд Айверли, его кузен, пожизненный враг и к тому же зять Минервы.
Леди Чейз и миссис Комптон, лучшие подруги Дианы – нынешней супруги Себастьяна и бывшей невесты Блейка.
Совершенно ошарашенный Джеймс Лэмтон.
Явно забавлявшаяся ситуацией герцогиня Летбридж.
И в довершение всего – леди Джорджиана Харвилл, самая известная сплетница Лондона.
Глава 3
Блейкни вошел в кабинет отца и остановился перед темным резным столом. Герцог встал при его появлении, но не сделал ни шага навстречу. Примерно в течение века этот кабинет, размерами превосходивший библиотеку, служил местом приема людей, обладавших хоть какой-то властью в Англии. В числе таких посетителей случались и монархи, как бывшие, так и будущие. Великолепная обстановка кабинета на памяти Блейка не менялась никогда. Она свидетельствовала о незыблемости могущества семейства Вандерлинов, с тех пор как первый герцог построил особняк на Пиккадилли. Нынешнему, четвертому герцогу слишком часто доводилось принимать в этом кабинете своего сына, и, как правило, для того, чтобы в очередной раз напомнить отпрыску о его несоответствии положению будущего главы влиятельного семейства. Многие приятели Блейка, похваляясь своими детскими проказами, вспоминали, как потом отцы охаживали их розгами, но герцог ни разу даже пальцем не тронул Блейка. Он вообще никогда к нему не прикасался, не важно, движимый гневом или любовью. Блейк порой думал, что предпочел бы вынести хорошую порку вместо бесконечных язвительных выговоров.
–