– Мне нравится. Столько потайных мест. Ты уже везде побывала? – он коснулся своим мизинцем моего.
– А? – спросила я, ощущая жар во всем теле. – Что?
– Я говорю, здание – ты его все обошла? – спросил Тед, понижая голос до интимного мурлыкания.
Я вдруг подумала о Томе и убрала руку.
– Еще нет. Тебе удобно добираться до дома?
– Да, ага, вполне удобно, – ответил Тед, явно смущенный тем, что я увела разговор из наметившегося русла. – Но когда работаю в ночную смену, приходится ездить на автобусе из Хакни. Но я выносливый, так что мне нормально.
– Очень смешно, – хмыкнула я, чувствуя, как от лица отливает кровь.
Он не то чтобы очень смешно шутил, но.
1. Кроме Чески, которая в десять раз смешнее меня, я вообще не встречала никого хотя бы настолько же прикольного, как я, даже в этот мрачнейший период моей жизни.
2. Мужчины вообще не умеют шутить так, как я или любая из моих знакомых женщин.
3. Так ли важен юмор, если в течение вечера мне удавалось не думать о Томе дольше трех минут?
3а. И ЗАОДНО я вспомнила, как это – когда привлекательный мужчина разговаривает со мной не так, как будто я неполноценное в сравнении с ним существо или просто дырка ходячая.
– О, не сомневаюсь в твоей выносливости, – промурлыкала я.
Что я творю? Тут мне в голову пришел еще один скучный вопрос практического характера.
– А с кем ты живешь, Тед?
– Я живу с… Погоди, у тебя что-то в волосах застряло, – сказал он, приближаясь ко мне и протягивая руку к моим волосам, почти прижимаясь, так, что нас разделял буквально миллиметр.
Я подняла на него взгляд, и мои губы приоткрылись, пока он наклонялся ко мне.
– Который час? – спросила я.
Он рассмеялся.
– Да ладно!
– Серьезно, который час? – в панике повторила я.
– Пять минут шестого, – ответил он, показывая часы.
– Прости, я побегу – опаздываю, фейерверки!
Я выскочила из паба и бежала, пока не запрыгнула в поезд до Кристал Пэлэс. Дыхание я перевела, только когда увидела возле станции Кассандру, дрожавшую от холода.
– Ну что, готова штурмовать гору? – спросила она, дыша на свои костлявые руки. Кассандра была моей первой знакомой еврейкой. Видимо, дело в том, что я выросла на юге Лондона и крайне редко бывала в северной его части, чтобы встретиться с остальной родней. На первом семинаре по английскому я нашла свободное место возле Кассандры, и не успела сесть, как она наклонилась ко мне и заявила, что раз мы обе представляем на курсе меньшинства, то должны держаться вместе.
Первым, на что я обратила внимание, помимо напористости, были волосы Кассандры. Длинные, темно-каштановые, они вспыхивали золотом, стоило на них попасть хоть лучику света. Глаза были почти такие же – карие, с золотистыми вкраплениями. Одногруппники ее сторонились – полагаю, потому что характер у нее был задиристый,