Это было нечестно – что он и здесь первый. В конце концов, мисс Пакман – женщина. Хотя, на деле, у мисс Пакман – голова-кругляшка и ножки в красных ботиночках – не было тех частей тела, которые отличали бы ее от мужчин из ее мира. Груди нет, нет нижней половины с ее сексуальными тайнами, которые могли бы взволновать Пакмана-мужчину (а ему даже не требовалось никакого «мистера» перед именем).
В старших классах Грир иногда сиживала в пиццерии по выходным с двумя-тремя подружками – все такие правильные, послушные девочки, но с определенными эстетическими вывертами, как бы в форме компенсации. Синяя полоса у Грир в волосах была неоновой вывеской, освещавшей тонкие черты лица под ней. Может, Кори Пинто обращал на Грир внимание, а может, и нет. Но Грир и другие на него обращали точно, более того, следили за ним сзади или справа, пока он играл. Лопатки у него двигались, челюсть каменела: полнейшая собранность.
– Что его так занимает в этой игре? – интересовалась Мариса Клейпул.
– Может, помогает сосредоточиться, – предполагала Грир, хотя подлинный смысл вопроса был таков: чем так привлекает Кори Пинто?
Она внимательно следила, как шарообразная мисс Пакман пожирает всех, кто попадает ей в поле зрения. Имеет ли значение то, что это женский персонаж? Грир пыталась не обращать особого внимания на собственную женскую составляющую: это происходило и без ее участия. Тем не менее, у нее успели появиться груди – никто бы уже не сказал, как тот байкер у магазина, что у нее титек – ноль, – появилась тонкая талия и влагалище, которое ежемесячно укромно и изумительно кровоточило, о чем знала только она. О том, что происходит у нее внутри, больше никто не ведал, никого это не интересовало.
Однажды в начале зимы последнего школьного года Грир Кадецки, Кори Пинто и Кристин Веллс выскочили, как и всегда, из автобуса на Вобурн-Роуд, однако на сей раз, когда Кристин отошла, Кори вскинул на спину свой огромный рюкзак, обернулся, посмотрел Грир в лицо и спросил:
– Тебе как кажется, оценки за контрольную Ванденбург поставил по-честному?
С близкого расстояния она разглядела пастельные усики, мягко затенившие его верхнюю губу, и маленький полумесяц на скуле, шрам от царапины. Она вспомнила, что недавно скула у него была заклеена кусочком пластыря – видно, поранился, когда возился с мальчишками.
– В каком смысле по-честному? – спросила она, смущенная