Мадам Волошская выбросила вперёд руку с жезлом, мертвенно бледную, обильно украшенную звенящими браслетами. Змея, шипя и извиваясь, распахнула пасть.
– Именем Акуры-Мазды, – произнесла пантеистка замогильным голосом, – устами Зороастра желаю вам просветления!
Собравшиеся взревели от восторга.
– Эта сущность должна уйти отсюда немедленно, – добавила дама, уперев палец, усеянный перстнями, в грудь прыщавого господина.
Жезл покачивался на запястье мадам, как маятник. Уж шипел.
Юноша хотел было что-то сказать, но сник, попятился и, стеная, покинул залу.
– Как я рада вас видеть! – воскликнула госпожа Квят, хозяйка дома. И, склонившись к уху оккультистки, тихо спросила: – Неужели вы знакомы с нашим Федюсей? За что вы его изгнали?
– Впервые вижу! – пронзила её огнём своего взора мадам Волошская. – Однако ж, его аура не подходит к моим украшениям!
Таинственный бокал пророчицы оказался слишком близко от хозяйки дома. Как раз в этот момент, когда та совершала вдох. Госпожа Квят закашлялась.
– Что это? – с подозрением спросила она. – Какая-то кармическая жидкость?
– Напротив, – ответствовала спиритуалистка. – Сие называется бензол. Субстанция выделена таинственным фармацевтом в подвале старинной аптеки по ту сторону границы. Основой выступила чёрная патока, которой сочится земля на карпатских склонах. Бензол помогает полёту мысли и раскрепощению души. Вот, наполните ваши лёгкие!
И мадам Волошская поднесла бокал хозяйке дома прямо под нос. Квят поспешно отступила.
– Да, действительно! – пробормотала она. – Не желаете ли послушать наших поэтов? Есть весьма талантливые!
– Кто решил, что они талантливы? – голосом, полным ледяной вечности, ответила оккультистка. – Нет, вселенная требует, чтобы я связалась с миром призраков. Нужны охотники до участия в спиритической цепочке. И уединённое место, будьте благонадёжны…
* * *
Спустя несколько минут в комнате, примыкавшей к зале, за столом сидели сама мадам Волошская, госпожа Квят, студент Мйончинский, угледобытчик Кисель и геолог Лукасевич со своей бутылкой. На чёрной скатерти перед ними высилась одинокая свеча, тоже чёрная. Иного освещения не было, и в мерцающем отблеске тонкого огонька едва виднелись почтительно выстроившиеся вдоль стен любопытствующие, в их числе и учуявшие запах скандала Вийт и Фирс.
Поэтический вечер за стенкой продолжался, пусть и без прежней пылкости.
– Для погружения в мир духов я воспользуюсь сильнейшим сакральным раритетом, – говорила спиритуалистка, снимая с головы налобную подвеску. – Перед вами белый сапфир…
– О, а я думал, что это бриллиант! – почтительно пролепетал угледобытчик Кисель и нервно отхлебнул шампанского.
Геолог