После работы он поехал в супермаркет, в Лер, и купил новые чехлы. Сразу нашел цвет, почти не отличавшийся от цвета сидений, и когда позднее, изрядно потрудившись, сумел натянуть на них в гараже чехлы из эластичной ткани, почувствовал, что все наконец в порядке. Скобки закрыты. «Ничего» взято в скобки. Нанесен завершающий штрих в выработанной после трезвого размышления стратегии безопасности. Все меры приняты, все следы стерты, и он с некоторым удивлением осознал, что с момента трагедии прошла всего неделя.
Нет никаких признаков. Не появилось и намека на то, что ему придется отвечать за произошедшее в те роковые секунды в четверг вечером. В те жуткие и все более нереальные секунды, которые быстро удалялись в темноту прошлого.
Он справится. Он глубоко вздохнул, сознавая, что справится.
Правда, утверждалось – в паре газет и телепередач, за которыми он по мере возможности следил, – что у полиции есть кое-какие зацепки для расследования, но он понимал, что это лишь пустые слова. Неуклюжая попытка создать видимость большей осведомленности и компетентности, чем на самом деле. Как обычно.
Нигде ни словом не упоминалось о красной машине «ауди», стоявшей на обочине поблизости от места происшествия с включенными фарами. Этого он как раз опасался больше всего; возможно, не того, что кто-то обратил внимание на цвет или модель машины – еще меньше на регистрационный номер, – а того, что вообще заметили присутствие там какого-то автомобиля. Ведь мимо все-таки проехало две машины – пока он находился в канаве… или это было, пока он еще стоял на дороге? Уже успело забыться. В любом случае, две машины и мотороллер – это он помнил отчетливо. Водитель машины, ехавшей с противоположной стороны – из Бооркхейма или Линсхёйзена, – мог, в принципе, принять его «ауди» за встречный транспорт, прикидывал он, но двое остальных, должно быть, обратили внимание на стоявший на обочине автомобиль с включенными фарами.
Или это из разряда того, что выпадает из памяти? Из тех мелочей, что задерживаются там на несколько секунд или на полминуты, а затем исчезают навсегда? Трудно сказать, трудно узнать, однако, несомненно, именно этот вопрос не давал ему спать по ночам. Потенциальные, не проявляющиеся свидетели.
В четверг – после нескольких дней молчания в СМИ и через неделю после трагедии – появилась мольба семьи мальчика: матери, отца и младшей сестры. Они выступали по телевидению и радио, их фотографии напечатало несколько газет – с одной-единственной целью: заставить преступника прислушаться к собственной совести и объявиться.
Сознаться в содеянном и понести наказание.
Этот призыв, совершенно очевидно, был лишним доказательством того, что полиция пребывает в растерянности, не имея никаких улик. Никаких зацепок, никаких следов. Когда он увидел мать – темноволосую, неожиданно собранную женщину лет сорока пяти, сидевшую на диване в студии и обращавшуюся, получается, непосредственно к нему, – его поначалу охватил страх, но стоило ей исчезнуть с экрана, как он незамедлительно вновь обрел душевное равновесие.