– Меня интересуют менее отдаленные времена. Вы ведь были в отеле, когда его подожги.
– Не помню, чтобы поджог был доказан.
Как и раньше, память не подводила Вандерхайда, если его это устраивало.
– Верно. Но вы там были.
– Да, был. Ушел за несколько часов до начала пожара. Невиновен, ваша честь.
– Давайте начнем с того, что вы там вообще делали?
– Встречался с приятелем. Пропустили по стаканчику.
– Довольно сомнительное место для встречи.
– Правда? Вы должны помнить, инспектор, что я ведь ничего не вижу. Ничем таким особо сомнительным там не пахло.
– Принято.
– Меня привели туда ностальгические воспоминания. Для меня «Сентрал» оставался все тем же старым отелем, куда я хаживал на танцы, где любил пообедать. Мне тот вечер с приятелем понравился.
– Это вы предложили встретиться в «Сентрале»?
– Нет, предложил приятель.
– И зовут вашего приятеля…
Вандерхайд задумался:
– Думаю, не стоит делать из этого тайны. Это был Ангус Гибсон.
Ребус принялся перебирать в памяти имена:
– Вы ведь не хотите сказать, что ваш приятель – Черный Ангус?
Вандерхайд рассмеялся, обнажив мелкие потемневшие зубы:
– Не советую вам так называть его теперь в глаза.
Да, Ангус Гибсон встал на путь исправления. По крайней мере, так о нем говорили. А кроме того, как предполагал Ребус, он еще оставался одним из самых перспективных молодых людей Шотландии, если молодым можно назвать человека, которому перевалило за тридцать. Черный Ангус был единственным наследником пивоварни Гибсона и всего, что к ней прилагалось.
– Ангус Гибсон, – сказал Ребус.
– Он самый.
– Но ведь это дело пятилетней давности, тогда он еще был…
– Горячим парнем? – Вандерхайд приглушенно хмыкнул. – Да, он вполне заслуживал свое прозвище – Черный Ангус[16]. Газетчики были правы, когда так его окрестили.
Ребус задумался:
– Я не видел в деле его имени. Ваше есть, а его – нет.
– Папаша наверняка позаботился, чтобы имя сыночка не попало ни в какие ваши досье, инспектор. Это дало бы прессе слишком много пищи для размышлений.
Да уж, черт возьми. Черный Ангус был в то время горячим, что верно, то верно. Интерес к нему проявляли даже лондонские газеты. Он, чуть что, приходил в бешенство, словно культивируя свою склонность к эксцессам, а потом вдруг все разом прекратилось. Он исправился и стал весьма респектабельным, занялся пивоваренным бизнесом, участвовал в известных благотворительных фондах.
– Леопард поменял пятна, инспектор. Я знаю, вы, полицейские, смотрите на такие превращения скептически. Каждый нарушитель правопорядка является потенциальным рецидивистом. Вы, вероятно, на своей