Однако всем было известно, что такие грехи, как злоумышление против царствующего дома, никогда не могут быть прощены главой этого самого дома. И при малейшем прегрешении – неважно, политическом или каком другом! – карательные меры против графа Самойлова будут спущены с поводка.
Вымолив у императора жизнь и свободу для супруга, Юлия надолго дала ему отставку и даже в Графскую Славянку приехать не позволяла. Ходили слухи, что граф утешается напропалую где ни попадя, но это Юлию совершенно не волновало, потому что уже тогда в ее жизни – и постели – появился лукавоглазый и красивенький Мишковский, рекомендованный, между прочим, на должность управляющего самим Юлием Помпеевичем Литтой.
Потом супруги вняли-таки неустанным увещеваниям родни (граф – материнским, Юлия – дедовским) и решили помириться. Все друзья были искренне рады, что эта прекрасная пара будет вновь радовать их своим видом, ибо они рядом смотрелись как картинка. Пушкин даже поздравление графу прислал!
Однако недолго счастье длилось. И все, хватит, довольно с Юлии супружеских страстей!
Да… если она все же нажалуется императору, гнев его будет посильней, чем гнев Екатерины Сергеевны, матери графа! Она может лишить сына наследства и материнского благословения, император же отправит его в постыдную отставку, не скрывая причин своего охлаждения.
Граф Николай Самойлов будет публично опозорен – и таким образом Юлия, которой он изменил так гнусно, получит желанную свободу.
Все просто…
Нет, все совсем не так просто!
О, конечно, Юлии всегда было наплевать на мнение света. Она с гордостью носила звание императорской фаворитки, пусть и отставной… в конце концов быть рано или поздно отставленными – участь всех фавориток! Она без тени смущения венчалась с графом Самойловым, надев белое платье и фату – приметы невинности, хотя только ленивый не закатывал по этому поводу глаза и не делал многозначительных намеков. Гордыня у нее была непомерная! И каждый взгляд Юлии в зеркало способствовал тому, что гордыня эта расцветала все более пышным цветом.
И вот теперь она – прекрасная, ослепительная, самая красивая из всех! – окажется в положении жены, отвергнутой мужем ради… ради мужчины?!
На самом деле это совершенно не так, но выглядит-то в глазах общества именно так!
То есть супруг счел, что афедрон какого-то там Мишковского приманчивей, чем сладчайшее лоно божественной Юлии?! Что скажут люди?! Выходит, и лоно не столь сладчайшее, и Юлия не столь божественна? Уж не таится ли под сияющей внешностью какой-то позорный недостаток? Может быть, страсть, которой так и пышут ее взоры, вовсе не искренняя, а наигранная? Может быть, она так холодна и бесстрастна на супружеском ложе, что предаваться с ней любви – то же, что пытаться разгорячить