Недолго мчалась она.
Вон уже и дом родной,
вон и крыша с трубой.
Пулей в нее влетела,
на пол, задыхаясь, села,
жаждой мщенья томимая,
замыслами коварными одержимая,
планов действия полная.
А дома, в квартире-избушке,
встречают ее добрые подружки —
кошка с вороною.
Миром встречают,
к чурбаку богатому приглашают,
Ленку яствами потчуют:
мышами летучими,
змеями гремучими,
кузнечиками прыгучими.
Все сушеное, перченое,
к трапезе приготовленное.
Ленка прежде про несчастья свои им поведала,
а после и яства отведала.
Поела дохлятинки,
попила тухлятинки
и спать собралася,
на полати забралася,
Поохала, покряхтела,
с боку на бок повертела,
костьми поскрипела
да вскоре захрапела.
Храп стоит – потолок дрожит,
кости скрипят – стены трещат.
Ленка худо спит, тяжко вздыхает,
ворочается: все ей мешает,
дремою дремлет дневною,
старушечьей дремой пустою.
Глава 6
А тем временем в лесу далеком,
на поляне широкой,
под сосною высокой
на зорьке на ранней
Иван пробудился,
пробудился-проснулся,
сладко потянулся
да по сторонам оглянулся.
Очи потирает, в толк не возьмет,
где он, никак не поймет:
то ли даче с друзьями,
то ли на рыбалке с карасями,
то ли на поляне с шашлыками.
Вокруг тишина таинственная
и местность воинственная,
человеком не хоженая.
Всюду заросли дремучие,
в траве твари рыскучие,
в небе птицы летучие.
Тут и вспомнил Иван,
что в сказку попал.
Закручинился-опечалился,
стал не весел,
ниже плеч голову повесил.
Вниз глядит, а на ногах у него
не ботинки с подковками,
а лапти с веревками,
и штаны не из кожи,
а из дерюжки-рогожи,
на плечах не куртка с застежками,
с заклепками-брошками,
в ремнях да на молниях,
а рубаха просторная, долгополая —
холстина домотканая, посконная,
с косым воротом.
Еще пуще Иван опечалился,
слезами горькими обливается:
– Что же делать мне, горемычному?
Где найти мне, сыскать путь-дороженьку?
Как из леса поганого выбраться?
Как от сказки треклятой избавиться?
Лишь изрек те слова нечестивые,
как узрел бел камень