Эда кивнула:
– Комб сознательно послал Лота на смерть. И теперь, боюсь, Ночной Ястреб снова двигает фигуры на доске. Вынудив Сабран испугаться за свою жизнь, он подтолкнул ее к Льевелину.
– Чтобы она как можно скорее зачала наследницу, – задумчиво подхватил Кассар. – Это, если правда, пожалуй, хорошая новость. Сабран ничего не грозит. Она поступит так, как ему хочется.
– А если однажды не поступит?
– Не думаю, чтобы он зашел дальше этого. Без нее его власть растает.
– Не уверена, что он так думает. И полагаю, Сабран должна узнать о его интригах.
Кассар встревожился.
– Ты не должна высказывать ей свои подозрения, Эдаз. Пока нет доказательств, – сказал он. – Комб – человек могущественный и найдет способ с тобой расправиться.
– Я промолчу. Пока мне остается только наблюдать. – Она поймала его взгляд. – Кассар, мои сторожки слабеют.
– Знаю. – Он понизил голос. – Услышав, что Сабран изгнала из города пробудившегося Фиридела, мы сразу поняли, как было дело. И поняли, что ты выжгла свой сиден без остатка. Ты слишком долго живешь вдали от дерева. Ты как корень, любовь моя. Если не пьешь, то увядаешь.
– Это ничего. Может, я сумею получить место дамы опочивальни, – сказала Эда. – Тогда смогу защитить ее своим клинком.
– Нет, Эдаз.
Кассар накрыл ее ладонь своей. На серебряном перстне, украшавшем его указательный палец, сиял вырезанный из лунного камня цветок апельсина. Символ того, чему оба они были верны.
– Дитя, – тихо сказал он, – настоятельница умерла. Она, ты ведь знаешь, была стара и отошла в мире.
Это известие причинило боль, но не удивило. В самом деле, настоятельница казалась дряхлой, кожа ее была морщинистой и узловатой, как ствол оливы.
– Когда?
– Три месяца назад.
– Да вольется ее огонь в свет дерева, – сказала Эда. – Кто принял ее мантию?
– Красные девы выбрали Миту Йеданью, мунгуну, – ответил Кассар. – Помнишь ее?
– Да, конечно. – Эда помнила немного – только то, что Мита была молчаливой и серьезной. Мунгуной называли признанную наследницу настоятельницы, хотя случалось, что красные девы, сочтя мунгуну недостойной этого места, выбирали другую. – Желаю ей успеха. Она уже выбрала мунгуну для себя?
– Почти все сестры уверены, что ею будет Найруй, но Мита пока не решила.
Эда кивнула. Кассар склонился к ней. В меркнувшем свете заката Эда заметила морщины у его губ и глаз. Как он постарел за время, что они не виделись!
– В мире что-то меняется, Эдаз, – сказал он. – Ты наверняка чувствуешь. Зашевелились спящие змеи, а теперь и высшие западники. Настоятельница боится, что это первые шаги к пробуждению Безымянного.
Эда дала этим словам время улечься в своей душе.
– Не вы одни этого боитесь, – сказала она. – Одна фрейлина, Трюд утт Зидюр, послала гонца в Сейки.
– Юная наследница Зидюра? – нахмурился Кассар. – Отчего ей вздумалось