Первым делом я позвонил Веронике, одной своей знакомой, и пригласил ее в гости. Она работала учительницей младших классов в школе и, поскольку на дворе стояло лето, наслаждалась длительным педагогическим отпуском. Я почему-то был уверен, что она свободна и ни в коем случае не откажется навестить меня. Потом я заказал такси (неужели добираться до аэропорта на автобусе?) и стал собирать чемодан. На это у меня ушло ровно полчаса. Трудно было загадывать, сколько продлится моя командировка, но больше того, что я успел упаковать, у меня все равно не было: пять пар белья, столько же носков, костюм, на всякий случай, и галстук, черные туфли, белая парадная рубашка и три повседневные, с коротким рукавом. Одну рубашку я, подумав, отложил, чтобы надеть в дорогу. Из брюк выбрал югославские джинсы. На ноги сначала думал надеть кеды, но потом бросил их в чемодан, а в дорогу приготовил летние замшевые туфли с дырочками.
Затем я отправился на кухню и стал накрывать на стол. Этому процессу я всегда уделял особое внимание. Мне нравилось, чтобы все было сделано в строгом соответствии с правилами этикета.
Не успел я завершить сервировку, как в дверь позвонили. На пороге стояла Вероника. Невысокого роста, худая, черноволосая, с немного вздернутым носиком и большими карими глазами, она радостно взвизгнула и бросилась мне на шею.
– Слушай, я у тебя целую вечность не была!
– Да, – согласился я, – дней десять уже прошло.
– Правда? А мне казалось, чуть ли не месяц… Такая жара на улице! Можно я душик приму?
– О чем речь! – ответил я. – Ванная в твоем распоряжении. А я пойду пожарю котлеты. Ты ведь, наверное, проголодалась?
– Уж-жасно!
Через десять минут Вероника заявилась на кухню, одетая в мой старенький халат и, довольная, уселась на табуретку. От нее пахло мылом и свежестью. Этот запах дразнил и возбуждал. Вероника без умолку стрекотала, пытаясь сообщить мне все новости, и даже не заботилась о том, интересно ли мне это. По ее, женской, логике я, безусловно, должен был от этой информации приходить в восторг. Поэтому мне время от времени приходилось ахать, восклицать «да ты что!» или «не может быть!» и при этом обязательно цокать языком и покачивать головой. Правда, делал я это по большей части машинально, поскольку слушал ее не очень внимательно. Сказать, что предстоящая поездка была для меня рядовой – было бы покривить душой. Африка! Я и мечтать не мог, что когда-нибудь попаду туда. О задании я почти не думал, потому что без дополнительной информации это было бы пустой тратой времени. Поэтому я думал просто об Африке. Мысли мои все чаще уносили меня в далекую Эфиопию, которая представлялась мне огромной банановой плантацией, где под каждым деревом сидит негр и продает жвачку, то есть жевательную