Забрало шлема залепило грязью, и Авель не увидел, во что он врезался по приземлению. Руки увязли в рыхлой землистой почве, а тело под собственным весом и весом скафандра поползло вниз.
Авель не захотел вниз и пополз вверх, опасаясь, как бы его не задавило щупами «Серафима», звук движения которых он услышал в заработавших динамиках гермошлема. Этими щупами корабль закреплялся к поверхности космических объектов при необходимости стыковки. В условиях невесомости или псевдогравитации они могли быть весьма нежны, но сейчас, под действием Земного притяжения, каждый их удар впечатал бы хрупкое тельце в скафандре глубоко в землю – на десять-пятнадцать метров. Поэтому Авель заработал руками и ногами, стравливая под себя куски податливой почвы, и полз так, пока не почувствовал себя на достаточно плоской и твёрдой поверхности.
Тут он замер, прислушиваясь к вгрызающимся в землю позади него щупам корабля, стёр с забрала грязь и остался лежать, взирая на открывшийся перед ним вид.
Судьба забросила Авеля на пологий склон, покрытый выжженной травой и слоями блестящего от солнечного света дёрна. Местами между кусками почвы торчали округлые куски каменных валунов, корни древних деревьев и пальцы их мёртвых собратьев, будто тянущиеся к небу в последней безмолвной попытке ухватиться за него. Небо же – чистое, безоблачное – сквозило слепящей голубизной, нарушенной лишь расползающимися следами от павшего «Серафима».
Выше по склону над павшим кораблём укоризненно навис настоящий земной бор. Громадные рыжие стволы, увенчанные в вышине тугими плетьми веток с зелёными иглами и бурыми шишками. Они трепетали по ветру, отгоняя от себя серый пепел, как добротная хозяйка сметает с порога грязь, принесённую незваными гостями.
Деревья, подумал Авель.
Индикаторы шлема горели зелёным. Даже те, которые показывают содержание опасных для органических тканей кислот, хотя это и противоречило некоторым всплывающим в памяти Авеля познаниям о Земле прошлого.
Старшая продолжала хранить молчание. Быть может, она погибла при попытке синхронизации своего исходного кода с нейронами Авеля. Однако он ощущал лёгкие покалывания в пригоршне – мягкой ткани, находящейся между большим и указательным пальцами. Как бы там ни было, она не вторгалась в область мозга, чтобы наладить контакт или поделиться своим мнением о сложившейся ситуации. И хорошо – кто знает, как бы отреагировал мозг Авеля на подобное вмешательство? Вполне может оказаться, что перегорел бы или парализовал все нервные окончания своего хозяина.
Его облегающий доспех, скафандр, оказался геологическим. Сейчас он раздулся, позволяя нормализовать теплообмен на поверхности тела своего носителя. Авель ощущал, как изредка по его позвоночнику и запястьям пробегают покалывания, будто тонкими усиками – скафандр проверял самочувствие и активность организма, чтобы успеть впрыснуть антибиотик или адреналин в случае возникших