– Рука не дрогнет, – пообещал мальчик, бесстрашно взглянув Гефестиону в глаза.
– Сдаюсь, – подавленно ответил Гефестион.
Их догнал Черный Клит. Он вел за собой старого коня, укрытого пестрой попоной.
– А вот и Буцефал, – обрадовался Александр. – Как он себя чувствует? Что сказал конюх?
– Как себя может чувствовать старый конь, – пожал плечами Клит. – Пересядешь на него?
– Нет. Пусть идет рядом.
– Зачем тебе этот старик? – поинтересовался Исмен, взглядом оценив коня. – Ты можешь купить сотню хороших. А на нем далеко не ускачешь. У нас таких старых отдают в жертву Фагимасаду, чтобы они не мучились. Если в табун его отпускать, там молодняк забьет его. Мы, обычно, привязываем старого коня ночью в степи к кольям. Волки, слуги Фагимасада, приходят и съедают.
Гетайры, скакавшие рядом недовольно загудели, осуждая слова Исмена.
– Ох, ну и обряды у вас, – покачал головой Александр. Объяснил: – Буцефал дорог мне, как тебе дорог Цырд. Он – мой первый боевой конь, мой брат. Я сам его объездил.
– Сколько же лет тогда тебе было?
– Двенадцать. Правильно, Гефестион?
– Двенадцать, – подтвердил тот.
– Там, в Иссе, я увидел, как ты усмиряешь разбушевавшегося Цырда, и вспомнил себя, – признался гегемон. – Для меня это была великая победа. Я мальчишкой смог объездить дикого скакуна, на котором не усидели бывалые всадники.
– Я свидетель, – подтвердил Гефестион. – А дело было так: Филоник из Фиссалии, отец нашего юного Агенора, пригнал Филиппу лучших коней из своего табуна. Филипп сразу выбрал Буцефала и заплатил за него щедро: шестнадцать талантов золотом.
– Ох, и любитель ты приврать, – покачал головой Неарх. – Тринадцать талантов запросил Филоник, а сошлись они на десяти. Но тоже – огромная цена за коня.
– Все-то ты помнишь, – обиделся Гефестион. – Однако, не в цене дело. Коня никто не мог объездить. Буцефал скидывал даже самых умелых седоков. Сам Филипп чуть не свихнул шею, слетев с него. Тогда он разозлился и приказал пустить коня на мясо, сказав, что такого дикого зверя приручить невозможно. Александр попросил отца отдать ему Буцефала. Он догадался, что конь боится тени, и развернул его головой к солнцу. Буцефал успокоился и дал себя объездить.
– Верно. Так все и было, – подтвердили Неарх и Птолемей.
– Ну и напридумывал ты, Гефестион, – усмехнулся Александр. – Что за глупость: конь боится тени. Покажи мне коня, который убегает от собственной тени. Просто, Буцефал терпеть не мог пьяных. Даже я после бурных ночных празднеств никогда не подходил к нему, иначе рисковал получить удар копытом. Вот такой он гордый, мой Буцефал: не переносит пьяниц и жестокого обращения. Я никогда его не бил. А конюхи моего отца никогда трезвыми не бывали, да еще стегали нещадно его кнутами, надеясь таким образом