– Я думаю, вы мне не договариваете, – под маской нахмурился Данте. – У вас должна быть причина для злобы посильнее, чем потеря работы, крах родины и выживание.
– Может быть, в будущем я расскажу больше, – Комаров подтянул автомат. – Но не сейчас, нет настроения.
Данте только захотел продолжить диалог, но комната заполнилась басовитым криком из рации русского:
– Товарищ капитан! Наши стационарные аппараты ближнего обнаружения зафиксировали движение на севере. До ваших позиций им три километра.
– Сколько сигнатур?
– Примерно полторы тысячи. По-видимому, это недобитки из Сибирской Федерации и Московской Республики. Дошли всё же…
– Хорошо, конец связи, – Комаров отключил рацию, бросив пристальный взгляд на Данте. – Мне только что сообщили, что полторы тысячи боевиков к нам приближаются с севера. Они попытаются выбить нас с занятых позиций и восстановить власть республики в этом регионе. Что вы будете делать?
Данте призадумался, опустив голову к земле. Он стоит в только что отбитом штабе, за который они лил кровь, и неистово бились и сейчас отступать – значит признать тщетность всех потуг к победе. Но если он отступит, то сохранит жизни своих людей и себя, не даст семье остаться без отца, однако нарушит прямой приказ Императора и навлечёт позор на свой орден.
«Ещё одна дилемма… ещё один выбор… как же хочется не выбирать», – горестно подумал Данте.
– Комаров, понадобится твоя помощь… ты же хочешь поквитаться за Москву?
– Ох, Данте. Молод ты ещё… местью мало что можно исправить… исковеркать душу – да, но не исправить. Свою рюмку «горькой» мести я уже выпил.
– Проклятье! – вспылил Данте и ткнул в сторону распиленной решётки, там где ещё пару минут назад сидели пленные. – Ты видел, что они вытворили!? Ты хочешь, чтобы это повторилось в масштабах города-миллионика? Бога ради, не уж то в тебе нет милосердия?
Данте решился защищать этот клочок земли до последней капли крови. Так повелел Император, так требует безопасность миллионов людей, которые прячутся от кошмаров войны в городе за линией фронта и это необходимо для его семьи. Если он сейчас отступит, то имперская кара коснётся не только его, но и Сериль с дочерью.
– Вот чтобы ты сделал на моём месте, Комаров?
– Я бы на твоём месте отступил, Данте, но раз у тебя случай «особенный», так и быть, помогу. Приказа от полковника не поступало, с полком связь оборвалась, и мы сейчас одни, – Комаров, запрокинув автомат, бросил печальный взгляд в сторону окна. – Только попытайся выжить. Для семьи ты важнее, чем для страны, ибо твоя жена и… кто там у тебя был… дочь; им без тебя тяжко придётся, а Рейх пошлёт ещё одну порцию жертв на алтарь войны.
– Постараюсь, – Данте протянул руку в сторону Комарова. – Спасибо.
– Не меня благодари, а ребят моих, что решились помочь «союзнику в деле противодействия противнику Государства