А что теперь? Мне двадцать восемь лет, и я дошёл до точки, убив маленького ребёнка и его мать. Да, я выполнял приказ, но это не имеет никакого значения. Я – убийца. А потом я убил лейтенанта, сержанта и солдата. Но их глаза не смотрят с укором на меня, потому что в их глазах не было чистоты и света. Невероятный свет и чистота были только в глазах Младенца, и они прожигают мою душу лучами скорби и боли. Как мне жить с этими глазами?
Мой друг видел, что я страдаю, и переживал за меня. Он попросил поделиться с ним всеми произошедшими на том транспорте событиями. Я всё подробно рассказал, только не смог описать последний взгляд Младенца на меня. Не потому что не мог найти слова. Потому что прочувствовать и понять этот взгляд можно, только увидев его наяву. И я никогда бы не пожелал Тому увидеть этот предсмертный взгляд Младенца.
А пилот… Он был старше меня на шесть лет, это считалось солидным для военнослужащих, но относился ко мне во время нашей совместной службы с симпатией. А после произошедших событий я чувствовал, что его отношение ко мне ещё улучшилось. Странно, я на его глазах убил соратника, и признался, что ранее убил ещё двоих, но он задумчиво смотрел на меня и подбадривал.
– Лексис, не падай духом. Тебя ждёт новая жизнь, – сказал как-то он мне, когда мы дежурили вдвоём.
Я удивлённо посмотрел на него. Он засмеялся, – ты не так меня понял, не в смысле новой после смерти, а новой настоящей. Космический десант – не для тебя, я думаю, ты это уже сам понял. Возвращайся на Землю, женись, воспитывай детей, делай что-то простое, но полезное для людей и развивайся. Ты добрый и смышлёный парень, раскрой свои настоящие способности.
– А ты, что будешь делать ты, когда всё закончится?
– Я – космический пилот. И если всё закончится благополучно, то я буду продолжать летать. – Мне показалось, что он в душе не верил в удачный исход, какие-то печальные интонации были в голосе. Между тем пилот продолжал. – Иногда мне так надоедают ваши десантные шутки и эта чернота, – пилот грустно посмотрел вперёд. – Но долго находиться на земле не могу. В этой черноте есть звёзды, полёт, мужское братство и планеты, которые для меня краше издалека, чем вблизи.
– Зачем тогда ты согласился рисковать и лететь на Европу? – озабоченно спросил я.
– Конечно, не из-за золота. Это точно. Но если бы я струсил, то перестал бы уважать себя. И тебе просто необходимо лететь на Европу.
– Но ты рискнул жизнями и других ребят?
– Рискнул, это мой