Аника посмотрел в упор на Михая.
– У меня статья – враг народа, измена Родине. У тебя бандитизм. У нас даже в лагере законы и понятия были разные. А в восстание? Мы боролись против произвола, насилия. Создавали для этого комитеты. Шли на автоматы, а вы резали наших комитетчиков и втыкали нам заточки в спину. Выходит, что вы, бандиты, которые грабили, убивали и насиловали, тоже типа несправедливо обиженные. То есть мы с тобой на одной ступеньке сейчас стоим. И отогревать будут нас вместе.
У Аники лицо стало багроветь.
– Да такой оттепелью только сопли замершие отогреть можно. А меня так проморозили, что баня с парилкой за раз не прогреет. И давай на этом закончим, Михай. Не заводи меня, а не то часом пришибу.
Аника с досадой махнул рукой.
– А че тебя отогревать? Тебя сначала воскресить надо. Нет тебя. Узнавал я. Ты по документам типа на Кабацком лежишь, и смыл тебя батюшка Енисей набегающей волной, – не унимался Михай, но продолжать тяжелый для обоих разговор не стал.
Вытащил две бутылки шампанского, протянул Анике.
– Давно не пил шампанское?
– Да я к нему как-то не очень. Но спасибо! Сохраню на Новый год.
Он поставил бутылки и повернулся к Сянуме.
– Настя! Сделай нам на закусь строганины. А то без нее мы много не выпьем и толком не поговорим.
Сянуме вышла из балка, подняла крышку деревянного ящика, врытого в мерзлоту, выбрала крупного чира. Вернувшись, начала сдирать с него шкуру.
В последнюю очередь из рюкзака Михай вытащил две бутылки в красочных этикетках. Это был ром Пуэрто-Рико с ароматом кокосового молока и кофе, немного тягучий сладкий ром крепостью за пятьдесят градусов. Аника взял в руки одну бутылку, внимательно изучая этикетку.
– Что за новая отрава?
– Крепкий ром. Но приятный! – Молдаван даже сглотнул слюну.
Аника открыл бутылку, налил в две кружки. Подозвал женщин.
– Настя, Аня! А ну-ка, продегустируйте!
Женщины, взяв кружки, с благодарной улыбкой закивали в сторону Аники и Михая и опрокинули содержимое в себя. Сладкий напиток легко провалился внутрь, но тут же перехватил дыхание. Сянуме одной рукой схватилась за деревянную стойку, подпирающую потолок, и начала, припадая на левую ногу, ходить вокруг, другой махать в такт движения. Анна, широко открыв глаза, ртом, как рыба, начала захватывать воздух. Аника внимательно наблюдал за ними, приговаривая:
– Оппа на! Оппа на! Вот это Пуэрто! – и повернувшись к Молдавану, весело сказал: – Наливай!
Выпив по первой, жадно начали закусывать мерзлыми белыми скрученными пластами чира, опуская их в маканину из соли и перца.
Сянуме, отпустив руку от столба, шатаясь, сделала несколько шагов в сторону и, уткнувшись головой в угол, упала. Анна, наконец, вдохнув воздух, молча уселась рядом, сжалась в комок, попробовала запеть, потом нагнулась и тихо захрапела.
Аника с Михаем, приговорив обе бутылки рома, вышли на крыльцо. Расположившись на ступеньках,