Человек мог броситься бежать без оглядки. Бежать от проблем. От судьбы. Подальше от этого кошмара. Но он не стал этого делать.
Обыскав труп надзирателя, Иван нашел увесистую связку ключей, с которой вышел в коридор.
По очереди он открывал двери в комнаты таких же несчастных, как и сам.
Но не выводил к свету, нет: они сами должны решить – идти или остаться.
Затем он открыл входную дверь импровизированной тюрьмы и оказался на улице. Этот маршрут он знал хорошо – территория, огороженная высоким забором. В центре – господский дом, место обитания главаря банды. Рядом – хозяйственные постройки и гаражи, в которых преступники хранили документы и другое имущество, добытое незаконным путем. Чуть поодаль стояло здание «тюрьмы», где содержали пленников. Левее – тропинка, которая могла привести Ивана к свободе, в аккурат к забору, а там – дверь.
Но время еще не пришло: словно тень Иван метнулся к господскому дому. В его голове крутились разные мысли, переплетающиеся в причудливом сумасшествии.
Когда он начал называть этот дом господским? Из глубин генетической памяти, словно его далекие предки, угнетаемые сумасшедшими помещиками, возникали образы, обрывки фраз и воспоминания. Его воспоминания. Настало время поставить точку во всем этом абсурде.
Первыми на его пути оказались две здоровые и злые бандитские собаки. Ротвейлеры не реагировали: каким-то образом они не почуяли и не увидели Ивана.
Парень сел на корточки возле псин и начал гладить за ушками.
– Простите, – извинился Ваня, – как только начнется заварушка, вы мне помешаете. А я не хочу, чтобы вы мне сейчас мешали.
Стремительным движением, невидимым человеческому глазу, парень погрузил свои кулаки в черепа доверчивых собак, превратив содержимое черепных коробок в кровавое месиво.
Встав во весь рост, Иван вздохнул полной грудью: дорога открыта.
Потянув за ручку входной двери, парень осознал, что это будет не быстро: шум поднимать не хотелось. Дом же был трехэтажный, со множеством комнат. Все спали. Неудивительно: шумоизоляция делала свое дело на ура – даже недавние вопли Ивана никого не разбудили.
Охрана, как и полагается, спала на своих постах в зале. Они стали первыми.
Продвигаясь от комнаты к комнате, от кровати к кровати, Ваня отточенными движениями убивал своих обидчиков. Хозяин, его брат, жена-курица, старший и средний сын – совершеннолетние наглые подонки, лишенные всяких человеческих чувств и утратившие моральный облик в столь раннем возрасте.
Иван не тронул только младенца. Его разум, который функционировал последний час гораздо лучше обычного, подсказывал, что логично избавиться ото всех. Малыш может вырасти. Узнает, что произошло. Начнет мстить за маму и папу. Тем более гены. С вероятностью 99 % станет таким же подонком, как и все его родственники.
Но что-то человеческое подсказывало Ивану, что есть маленький шанс другого исхода. Что-то, во что надо верить, хоть это и противоречило