– Эффектный конец, правда? – разочарованно спросил Том у остальных, кто остался с ним в зале. Три человека в белых халатах молча сверлили гостя взглядами. – Большая просьба, джентльмены, больше не обвинять меня в пацифизме! Это слово я теперь ненавижу больше всего в жизни…
Ему ответили дружным смехом. Они подошли к нему и стали по очереди протягивать для знакомства руки.
– Рик Телингтон, – представился первый. – Биолог. К вашим услугам, мистер Редерсон. Что нового снимали – снова фронт?
– Да, русских в Прибалтике.
– Серьезная картина?
– Уже в прокате. Много войны в каждом кадре.
– Это нам и нужно. Возможно, Фридбах бы на самом деле поменял свои взгляды на мир и войну, если бы действительно смотрел ваши фильмы… Мне не очень хочется вас разочаровывать, но хвалил он вас только из вежливости. Пожалуйста, не обижайтесь, но я говорю правду.
– Что вы?! Как раз напротив! Теперь мне многое становится понятным.
– Доктор только-только привык к радио. Он закоренелый консерватор и признает прогресс только в своих изобретениях. К кинематографу же он относится хуже, чем к Гитлеру. О войне знает только из газет, ну, и радио, конечно, но сами знаете, какие краски напускают журналисты и репортеры – не разберешь, где правда, а где вымысел…
– Тед Макгредер. Можно просто Макки…
– Это он для того, чтобы от своих обезьян не отличаться! Ха-ха!..
– Не обращайте на них внимания, мистер Редерсон…
– Зовите меня Томом.
– Хорошо. Не обращайте внимания на этих хохотунчиков, Том. Это не люди, а полные дураки и абсолютные болваны, над которыми смеются даже мои шимпанзе. Но с ними не так и плохо – поверьте мне, человеку, который проторчал с этими полоумными полгода в Вонючем городе…
– Простите, как вы сказали: «Вонючий город»? Это название новое? Мне же известно другое…
– Все верно – Восточный,