− Сержант милиции Кочкин, − он неуклюже вскинул руку ладонью вперёд, к чему, пожалуй, больше бы подошло «Хайль Гитлер!» − Распитие спиртных напитков в общественном месте!
Фунтик облегчённо выдохнул, ожидая более суровой статьи, поскольку пожертвования таинственной незнакомки были отнюдь не добровольными и пересекались с одним из псалмов УК «Тайное хищение чужого имущества».
− Товарищ старший сержант! − Жульдя-Бандя, зная о врождённом тщеславии милиционеров, повысил его в звании. − Вот у друга пришлось усыпить кошку. Сошла, так сказать, с ума, − он покрутил у виска указательным пальцем. − Стала на мышей кидаться.
Сержант на секунду задумался, не в состоянии уловить открытого южного юмора. Потом взорвался, как пороховой склад, пожалуй, ещё больше нарушая общественный порядок.
Пользуясь случаем, Жульдя-Бандя воткнул ему в руку стаканчик с мадерой, конфискованный у Фунтика, призывая не стать безучастным к упокоившемуся животному. Сержант сначала категорически отказывался, сетуя на то, что при исполнении, однако, Жульдя-Бандя был настойчив, заявляя, что он с другом не в состоянии выразить всеобщей скорби по Мурке.
Блюститель порядка, который вчера ещё с друзьями пил по подворотням дешёвую портюху, всё же сдался. Однако, чтобы не замарать чести мундира или, по крайней мере, замарать её не полностью, снял фуражку и, озираясь по сторонам, мощными глотками осушил стаканчик, крякнул и принялся жевать пластинку сыра, любезно предоставленную Фунтиком, который впервые в жизни общался с работником милиции без составления протокола.
Жульдя-Бандя налил теперь уже и корешу, а вместе с ним и сержанту, который, к слову сказать, был уже не на службе, и только форма вносила некоторый дискомфорт.
− Бог любит троицу, − напомнил он, наливая сержанту третью. Тот выпил и, прощаясь, порекомендовал переместить траур на Мичуринскую, где в тихих спокойных уютных двориках патрули появлялись крайне редко.
− За щё ж ви, тётя, так полюбили дядю, − пританцовывая, напевал Фунтик, чрезвычайно довольный благосклонностью к нему Всевышнего. – Гля, комсомолочки, − он кивнул в сторону щебечущих на скамейке старшеклассниц, одна из которых эротично облизывала шоколадное мороженое, другая, закинув ногу за ногу, что-то заговорщически шептала ей на ушко. − Поди, уже трахаются, − предположил он, ища союзничества в глазах товарища.
− Переходный возраст у девочек заканчивается в 14 лет, а у мальчиков – в 75, когда они начинают понимать, что это уже их последний переход.
Фунтик хихикнул, выражая полную солидарность в отношении 75-летних мальчиков….
Глава 14. Гастролеры знакомятся с Карлсоном, который живёт на крыше
Вняв совету сержанта, друзья прошли квартал. Обустроились в беседке для доминошников, мирно сожительствующих с представителями непрофильных специальностей − картёжниками и пьяницами, где последние доминировали,