– Я из детективного агентства, я вам звонила, – пробормотала Римма.
Глаза врачихи смотрели испытующе, казалось, пробуравливали самый мозг.
– Проходите.
В кабинете располагались удобнейшая психотерапевтическая кушетка, покрытая искусно состаренной кожей, а также пара нормальных кресел вокруг антикварного – похоже, ломберного – столика. На нем стояла резная скульптура черного дерева, изображавшая Приапа с бесстыдно выпяченными достоинствами. Пара картин в золоченых рамах также демонстрировала обнаженную натуру, но женскую – нечто из восемнадцатого века в стиле классицизма: Венеры, нимфы, все такое. «Что-то слишком они тут повернуты на сексе», – подумалось Римме.
У зашторенного окна стоял, правда, строгий письменный стол, вокруг которого помещался в приличествующих скромных рамочках табунчик дипломов.
Гранд-дама пригласила садиться к ломберному столику с Приапом.
– Я по поводу вашего пациента, Игоря Николаевича Порецкого, – бросила Римма. – Вы знаете, что он покончил с собой?
– Согласно этическим нормам, – глубоким и спокойным голосом заявила психиатриня, – я не имею права обсуждать даже тот факт, являлся или нет данный гражданин моим пациентом.
Римма ожидала чего-то подобного.
– Судебно-медицинская и судебно-химическая экспертизы показали, что Порецкий был отравлен психотропными препаратами. А рецепты на эти препараты выписывали вы. И, замечу, они, с вашей подписью и личной печатью, в деле имеются.
– Возможно, – глубокомысленно проговорила докторша, и повисла пауза.
Дама явно не собиралась оправдываться. Сидела и посматривала довольно свысока: что дальше последует? Какие еще козыри приберегла посетительница?
– Как вы думаете, – елейным голоском продолжила Римма, – как отреагируют медицинское сообщество и надзорные органы, если мы предадим огласке факт, что именно вы выдали рецепт на антидепрессанты, с помощью которых впоследствии покончил с собой (или был убит) ваш пациент?
В ответ на столь недвусмысленный шантаж психиатриня лишь тонко усмехнулась.
– Как давно (как вы говорите, мною) выписывались эти самые рецепты?
– Около двух лет назад, – не стала лукавить Римма.
– Ну, тогда они попросту недействительны. И тот фармацевт или провизор, что сейчас выдал по ним препараты, совершил должностное упущение.
– А если таблетки купили тогда, два года назад? И с тех пор они лежали в личной аптечке покойного? Ждали, так сказать, своего часа?
На этот выпад докторица лишь снисходительно улыбнулась.
Девушка-детектив попробовала сбавить тон:
– Вы дали заключение, оно есть в деле, что Порецкий страдал депрессией, так?
– Ладно, –