– Извините, здравствуйте, мне было назначено…
– Веткин? Подождите в коридоре … Я скоро освобожусь.
Стас выругался в сердцах про себя и прикрыл дверь. Снова мимо стенда героев по коридору к выходу. А может, уйти отсюда вообще? Да нет, что за малодушие! От него не отстанут, ещё и не факт, что из этого заведения так просто выбраться. Лучше сразу во всём разобраться. Скорее всего, они лишь хотят что-то выяснить. Может, очередная жалоба вечно недовольных родственников больных? Захотелось курить, но надо выдержать силу воли, да и обидно было бы – десять лет истекает, как он переборол пагубную привычку, приобретённую в школе.
Станислав начинал закипать, в самом деле, что же это такое? После ночного дежурства вместо положенного отдыха ему приходится болтаться в коридоре районной прокуратуры в полном неведении, пока какая-то там помощница прокурора не соблаговолит уделить ему внимание! Что он, преступник какой? Он, спасший жизни не одному десятку, а, может быть, и сотням людей! Уж очень это походило на издевательство. Глубоко вздохнул, затем ещё раз и постарался думать совершенно о постороннем, хотя бы про те невозмутимые лица на стенде.
Когда он бессчётный раз миновал ряды защитников Афганистана, тот же, но уже сильно вспотевший краснолицый выскочил из тридцать шестой комнаты и ринулся к зелёному столу, с ходу снова раскладывая на крышке хитрую комбинацию исписанных листов. Стас не выдержал и решительно толкнул дверь. Помощник прокурора Савицкая красила губы, держа в одной руке маленькое округлое зеркальце, не отходя от станка, так сказать… При внезапном вторжении на её лице отразилась лёгкая досада:
– А… это опять вы? Можете подождать здесь. Садитесь, сейчас мы закончим с мастером торговых дел, – она подвигала губами, равномерно размазывая помаду. – И займёмся вами, – тотчас смилостивилась блондинка, упреждая попытку Веткина открыть рот.
Опять появился черноволосый, не обращая внимания на постороннего, принялся настырно подсовывать Савицкой свои листы. Он сопровождал попытки торопливыми сумбурными пояснениями, пурпурная оттенком кожа лица блестела от мелких бисерин пота, мокрые колечки волос, тронутые сединой, липли ко лбу.
Хозяйка кабинета и положения отвечала с пренебрежением, на лице её застыло брезгливое выражение. С каждым произносимым словом суетливость гражданина возрастала, словно его поджаривали на вертеле, капли пота зримо укрупнялись, а кожа лица угрожающе багровела. Его хаотичные телодвижения наводили нга мысль, будто своими замечаниями помощник прокурора забивает в мужчину раскалённые гвозди, причём делает это с видимым удовольствием. Тот ещё наивно надеялся на что-то и продолжал несвязный лепет, напоминая муху, барахтающуюся в клейкой сети паука, но в то же время сохранял манеру нагловато держаться.
Их разговор представлялся Веткину малопонятным и неинтересным, он уяснил только,