Хорошо знавший Кавказ, служивший здесь до войны несколько лет, Тюленев предлагает и отстаивает перед Ставкой свое предложение «оборонительный рубеж вынести значительно вперед и оборудовать его на линии рек Терек и Урух… Приняв решение оборонять Закавказье с выносом главного оборонительного рубежа на Терек, я наряду с рекогносцировкой данного рубежа, проведенной на местности, тщательно проводил его с воздуха.
В те весенние дни 1942 года можно было часто видеть, как небольшой самолет подолгу кружил над территорией между рек Терек и Сулак. Он то шел низко, то высоко поднимался вверх, то снова опускался вниз и переходил на бреющий полет.
Осмотр местности с самолета еще больше убедил меня в правильности принятого нами решения».
Зачем цензорам и редакторам книги «Через три войны» понадобилось вычеркивать и этот эпизод, принижая решающую личную роль И.В. Тюленева в принятии нового плана обороны Кавказа?.. Всё в годы так называемого застоя должно было быть изображено безлико, сглаженно, после обязательной нивелировки событий и личностей.
…Прежнее командование округом в 1941–1942 годах считало необходимым отступить далеко назад, до «непроходимых» Махачкалинского рубежа и перевалов Главного Кавказского хребта, обосноваться там с наименьшим риском, оставив при этом немцам большую территорию. Можно только предполагать, как сложилась бы оборона Кавказа, если бы на месте Тюленева остался предыдущий командующий – обладавший недостаточной для полководца волей генерал Д.Т. Козлов, который, как известно, под грубым давлением интригана и дилетанта в военном деле Л.З. Мехлиса привел войска Крымского фронта к катастрофе…
И.В. Тюленев, в отличие от своего предшественника, был способен отстаивать собственную точку зрения, заставить прислушиваться к своему мнению таких посланников Кремля, как Л.М. Каганович и Л.П. Берия, а также других деятелей из НКВД. Хотя можно лишь догадываться, сколько нервов стоили ему угрозы «сломать хребет» и т. п.
Что в первую очередь придает настоящему полководцу решимость перед натиском врага, а также в отстаивании собственного мнения? Анализируя этот вопрос на основе романа «Война и мир», известный психолог академик Б.М. Теплов писал: «Позиция Толстого в вопросе о предвидении на войне (не та позиция, которую он стремится доказать в рассуждениях, а та, которую он показывает как художник) следующая: