После обеда хозяин предложил мне:
– Ну что, оставайтесь у меня работать до Покрова. Жалованьем не обижу – двадцать целковых деньгами и валенки в придачу.
Нужно признать, что батрачить мне у тагайского мужика не хотелось. Но не хотелось и обидеть его после того, как он накормил меня довольно сытными щами.
– Цена подходящая, но я еще должен подумать. Возможно, останусь работать у вас, – сказал я ему на прощание.
Крестьянин, видимо, не так уж и нуждался в моей рабочей силе. Он ответил мне довольно вежливо и спокойно:
– Неволить я вас не стану, можете сходить в имение Фирсова, узнать там условия работы и, если не найметесь, приходите ко мне.
Я поблагодарил старика и направился в имение Фирсова. Здесь мне предложили остаться работать в кузнице подручным или на сушилке кочегаром. Условия: поденно – 25 копеек в день, помесячно – шесть с полтиной в месяц. Сделав арифметический расчет цены у мужика и помещика, я нашел, что у помещика я буду получать на рубль двадцать пять копеек в месяц больше. К тому же работа в имении подручным в кузнице или кочегаром меня более прельщала. И я остался работать в фирсовском имении, где проработал до осени. И когда пришел домой с двадцатью пятью рублями заработка, мать до слез была рада. Эти деньги помогли нам прожить зиму.
В чужих людях – в имении Фирсова – я понял, как тяжел труд рабочего. Как-то раз, работая в кочегарке, нагнав высокую температуру в сушилке, я прилег отдохнуть и незаметно для себя задремал. Не помню, сколько я лежал. Только помнится мне, как я вскочил и увидел, что топка почти что погасла, а температура в котле сильно понизилась. Норма пропуска зерна через сушилку была нарушена. Это дело дошло до управляющего, и меня за это с работы в кочегарке сняли и перевели в кузницу. Правда, я не очень жалел об этом, так как от 12-часовой работы, беспрерывной подачи в топку топлива, у меня по ночам страшно болели руки.
Все же было обидно, и я переживал этот случай тяжело. Помогли мне товарищи рабочие. Они мне говорили: «Ты, браток, не печалься, ты ведь никакого преступления не совершил, не ты виноват, а хозяин. Двенадцатичасовой рабочий день – это не шутка. В таких условиях можно уснуть так, что и совсем не встанешь. Ты, брат, всегда знай, сколько бы наш брат рабочий ни работал, все равно хозяин будет недоволен».
После таких разговоров мне становилось легче.
Работу в кузнице, куда меня перевели, я полюбил еще больше, чем кочегарку. Когда уходил домой, мне было жаль расставаться с кузнецом Петром Антоновичем Чачиным. Этот прекрасный мастер по всей округе был известен как большой специалист по ремонту сельскохозяйственных машин, закалке лемехов к плугам и даже как мастер по починке часов.
Петр Антонович Чачин очень хотел, чтобы из меня вышел хороший мастер-кузнец. Он