– Вопросы есть? – глядя на меня в упор своими водянистыми в красных прожилках глазами спросил Аркаша.
– Пока только один. Кто объект? Иностранный шпион что ли?
– Алик, ты что, выпил с утра, мой хороший? – без тени улыбки пошутил Аркаша. – Ну кто доверит тебе иностранного шпиона? Твой объект – старая, выжившая из ума баба, которую… нет, от которой нужно оградить все остальное человечество, чтобы она не наломала дров, а если точнее – не устроила катастрофу глобального масштаба.
– Да я все понимаю, – примирительно сказал я, – кроме одного. Как старая баба, тем более выжившая из ума, может устроить глобальную катастрофу?
– Правильный вопрос, – похвалил меня начальник. – А теперь слушай меня внимательно. Когда-то, еще при царе Горохе, она работала в одном московском НИИ. Ты, конечно, помнишь, сколько в советское время было в Москве таких институтов и заводов. Их еще называли «почтовыми ящиками» или «сундуками». Но тот НИИ, где работала твоя тетка, был закрытее всех остальных вместе взятых. Это был, образно говоря, сундук из сундуков. Попасть туда на работу было очень сложно, потому что брали только лучших из лучших – это тебе не сейчас, когда звания академиков за деньги бандиты покупают. Но уволиться оттуда было еще сложнее. Как правило, только ногами вперед.
– Режим, – продолжал Аркаша, – там был такой, что даже для поездки в Москву требовалось особое разрешение. А сам институт, хотя и назывался московским, но располагался в подмосковном лесу, за колючей проволокой и тем, что на специальном языке называется «санитарной зоной», которую охраняли солдаты. Объект представлял собой закрытый городок, где для счастья имелось все, кроме личной свободы. Продукты в магазинах были любые, шмотки как в Европе и безо всякой очереди, поликлиника и школа тоже совсем не совковые. Отдыхать в отпуск можно было ездить только внутри Союза, но и в Сочи отпускников возили организованно и на автобусах со специальным сопровождением. Словом, коммунизм. Рай за колючей проволокой.
– Но ведь сейчас ничего такого больше нет, – робко вставил я, ерзая на жестком стуле, накрытом какой-то столетней вязаной крючком дрянью. Эта штука без конца сползала, и мне приходилось все время привставать и водворять ее на место. Сколько же задниц сидело на этой самой салфетке, чтобы так ее вытереть, думал я, слушая страшный аркашин рассказ.
Про такие «сундуки» я много слышал и читал, хотя ни с кем из работавших там людей никогда не сталкивался, кроме одной странноватой и при этом очень доброй девушки, с которой познакомился лет сто тому назад в Крыму. Там она лечила целую кучу болезней, главным образом, женских и нервных. Вот она – цена несвободы.
– Такого нет, – все так же серьезно ответил Аркаша. – Есть, наверное, покруче, но это не наша тема. Продолжаю. После развала Союза остались люди, которые там работали. Понятное дело, что если