Улыбнувшись, я отодвигаю поднос. Папа ставит его в раковину.
– Мне казалось, вчера тебя тошнило и болели ноги, – говорит он, открывая кран и ополаскивая чашку.
– Сегодня все в порядке. Ничего не болит.
– Может, тебе лучше отлежаться?
Это скользкая тема, и я быстренько перевожу разговор, переключив внимание на Кэла, который ковыряется ложкой в куче размокших кукурузных хлопьев. Вид у него такой же мрачный, как у папы.
– Что с тобой? – спрашиваю я.
– Ничего.
– Сегодня суббота! Ты разве не рад?
Кэл злобно смотрит на меня:
– Ты все забыла?
– Что забыла?
– Ты обещала на каникулах сводить меня по магазинам! Ты сказала, что возьмешь кредитку. – Он зажмуривается. – Я так и знал, что ты все забудешь!
– Успокойся! – предупреждает его папа суровым голосом, как всегда, когда Кэл начинает капризничать.
– Кэл, я все помню, но я же не обещала, что мы пойдем сегодня.
Он бросает на меня свирепый взгляд:
– А я хочу сегодня!
Значит, делать нечего: таковы правила. Второй номер из моего списка прост. Один-единственный день я должна со всем соглашаться. Что бы это ни было и кто бы ни попросил.
Когда мы выходим из калитки, я заглядываю в светящееся надеждой лицо Кэла, и меня внезапно пробирает страх.
– Я напишу Зои и скажу, что мы идем, – говорю я Кэлу.
Он сообщает, что терпеть не может Зои, и это плохо, потому что она мне нужна. Ее напор. То, что при ней всегда происходит что-то интересное.
– Я хочу на детскую площадку, – заявляет Кэл.
– Ты ведь уже большой мальчик.
– Ну и что? Там весело.
Я часто забываю, что Кэл еще ребенок, что он по-прежнему любит качели с каруселями и все такое. Ладно, в этом нет ничего дурного, и Зои пишет в ответ, что все в порядке, она все равно опоздает, так что встретимся в парке.
Я сажусь на скамейку и смотрю, как Кэл лазит по паутине из канатов. Наверху его еле видно.
– Я хочу выше! – вопит он. – Можно я залезу наверх?
– Давай, – кричу я в ответ, потому что поклялась себе со всем соглашаться и таковы правила.
– Я вижу самолетики изнутри! – орет Кэл. – Лезь сюда!
В мини-платье карабкаться трудновато. Паутина качается; туфли приходится сбросить. Кэл надо мной хохочет.
– Наверх! –