– А ты что такая серьезная? – парировал сосед. – Тебе не идет. У тебя сразу лицо глупое.
– Ничего не глупое, – со слезами в голосе крикнула она и сбежала с кухни в комнату, так и не вскипятив чаю. Села на кровать, обхватив руками голову. Серый, неведомо как прошмыгнувший за ней, уселся перед кроватью, заглянул в глаза. Вывалил из черной пасти розовый язык.
– Это вот у тебя лицо глупое, – тихо заметила ему Марина, вытирая ладонями слезы.
Серый склонил голову, ничуть не обидевшись.
– Хорошо тебе.
Пес застучал хвостом по полу, всем видом подтверждая, что да, ему хорошо.
– А если Сережа уже позвонил? – Марина принялась щипать ниточки из шортов, с трудом сдерживаясь, чтобы не грызть ногти. – Если его заберут? Если Петю заберут? Галка меня никогда не простит. Ну, пусть он пришелец. Жалко, что ли? Может, она его перевоспитает, и он никого не станет порабощать и есть. Мне просто очень страшно, Серый. Мне так страшно. И Сережа куда-то пропал…
Пес не сводил с нее тяжелого взгляда. За окном спустились сумерки, залили двор серым. Слышно было, как прошаркал к туалету Яковлич. Марина, не зная, куда себя деть, снова схватила чашку, вышла на кухню.
Дядя Витя сидел точно так же, замер, опершись рукой на стол, в полутемной кухне, залитой сумерками. Пепел висел на сигарете, все не решаясь упасть в пепельницу. На какое-то мгновение Марине показалось, что сосед не дышит.
– Дядя Витя, – позвала она.
– Что ж вы наделали, два дебила?.. – выговорил тот тихо.
Марина охнула, отступила назад, к двери в коридор. Не мог он слышать то, что она говорила Серому, никак не мог.
– Ксенофобы хреновы.
Дядя Витя раздавил сигарету в пепельнице. Похлопал рукой по скамейке рядом с собой. Марина попятилась, но сзади угрожающе рыкнул Серый.
На подгибающихся ногах она подошла, села.
– Значит, в пришельцев веришь?
– Не верю, – призналась Марина, – просто боюсь.
– Честно. И кого боишься?
– Петю боюсь.
Дядя Витя усмехнулся, почесал живот под линялой майкой.
– А меня боишься? – спросил с нехорошей ухмылкой.
Глаза его, прозрачно-серые, засветились желтоватым светом.
– Я ведь пришелец, Марина. Настоящий. Чужой. Правда, челюсти второй у меня нет, но сырое мясо ем. Даже человека укусить могу.
Он рассмеялся, когда она вздрогнула.
– Только на меня редко смотришь. Это неприлично – не смотреть на собеседника, когда с тобой разговаривают.
В следующее мгновение дядя Витя словно потух. Будто кто-то выключил его, вырвал шнур из розетки. Светящиеся глаза погасли, выражение лица стало бессмысленным. В упавшей на них тишине слышно было, как недалеко в комнате строчит на машинке Галина да бормочет что-то проснувшийся Петька. Марина бросила взгляд на дверь, думая, успеет ли убежать, пока страшный сосед снова придет в себя.
В дверях стоял Серый. Глаза пса бледно светились.
– Скажи