– Да ты пьян, – сказала наконец Сюзанна.
– Есть такое, – согласился я. Меня охватила благодарность за то, что Сюзанна помогла мне выкрутиться из неловкого положения, изумление перед ее бесконечно добрым, невинным миром, в котором мысли путаются разве что с перепоя, и я едва не разрыдался.
– Дай-ка сюда, – Леон отобрал у меня бутылку, – хватит с тебя. – И вскинул бровь, точно хотел добавить: “Тем более ты пьешь таблетки”.
– Еще чего. Я не закончил.
– М-да, повезло Мелиссе, не поспоришь. Она тоже побудет здесь с тобой?
Я пожал плечами. Сердце колотилось: рано или поздно я облажаюсь по-настоящему, что-нибудь ляпну или сотворю такую дикую чушь, что ее не сгладит никакая наивность, и зачем я вообще сюда приперся…
– Да, несколько дней.
– Не хочет упускать тебя из виду?
– Ну что тебе сказать, чувак. Ей нравится быть со мной. У твоего парня не так?
– Карстен работает. И не может просто взять и всё бросить.
– Ооо. Большая шишка, похоже.
– Как бы мне хотелось, чтобы все это поскорее закончилось, – вдруг с ожесточением произнес Леон. – Я понимаю, это жестоко, но правда. Как нам себя вести? Должна же быть какая-то инструкция.
– Наверняка у некоторых народов это есть. – Сюзанна взяла у него бутылку. – Я имею в виду, ритуалы, которые нужно выполнять, когда кто-то умирает. Песнопения. Танцы. Воскурение ароматных трав.
– Жаль, что я живу не там. Заткнись! – рявкнул он на меня, заметив, что я закатил глаза. – Да, мне жаль. Все, что нужно делать после чьей-то кончины, расписано по пунктам: похороны, венки, поминки, заупокойная служба через месяц после смерти. Но ждать, пока человек умрет, еще труднее, и ни одна сволочь не скажет тебе, что делать.
– Кстати, о смерти, – перебила Сюзанна. – Кто-нибудь знает, что потом будет с домом?
Повисло озадаченное молчание. Леон потянул к себе со стены стебель жасмина, повертел в пальцах, не глядя на нас.
– Ну, то есть, может, до этого и не дойдет, – поправилась Сюзанна. – Разумеется, мы проконсультируемся у других врачей. Но все-таки.
– Не рановато ли интересуешься? – спросил я.
Леон с Сюзанной пропустили мою ремарку мимо ушей.
– Дедушка с бабушкой завещали дом Хьюго, – сказал Леон.
– А потом что?
– Ты хочешь знать, – проговорил Леон, – выставят ли его на торги?
– Именно.
– Если я имею право голоса, то нет, не выставят.
– Это понятно, – с легкой досадой ответила Сюзанна. – Я как раз и спрашиваю, имеем ли мы с вами право голоса. Если дом отойдет к нашим родителям и они решат его продать, а деньги поделить…
На этот раз молчание затянулось.