– Стрелять должны, оружием холодным владеть, чтобы от врагов отбиваться… И так, чтобы все всех не знали, чтобы на десятки разбить и охрану лагеря обеспечить… – А больше ничего не сказал – приказал. Офицеры, когда не знают, что ответить, приказы отдают. – Подумайте, как это дело лучше организовать.
Встал. И все встали.
– Доложить мне завтра к утру. Всем всё ясно?
А чего не ясно, когда – ни черта не ясно. Но переспрашивать дураков нет.
Ушёл офицер. Сели зэки в кружок, закурили скрутки.
– Хрень какая-то, мужики.
– Точно. Что скажешь, «Партизан»?
– Про всё не скажу, одно скажу – не нравится мне всё это – душком припахивает. Кому служим – не понять, начальников над нами, кроме… этого – нет и сам он, хрен знает, с какой горы спустился. Не бывает в стране Советов, чтобы над рядовыми бойцами командиры гроздьями не висели. На что мы с Ковпаком сами по себе по лесам шастали и то и политруки над нами поставлены были, и особисты из своих, и трибунал исправно работал.
– То так. Нам на «пятачке», где башки не поднять, тоже каких-то ухарей из особотдела придавали, чтобы настроения среди личного состава выяснять, да кто кому чего лишнего сболтнул.
– И что?
– Ничего, заполнит такой барбос протокольчик и в блиндаж, на нары щёчку давить, – криво усмехнулся «Кавторанг». – А в тот блиндаж или пулька шальная залетит, или гранатка закатится.
– Так что нам офицерика того мочкануть и врассыпную?
– Куда нам без документов? Мы под ним, как кобель на короткой цепи ходим.
– Чего болтать попусту? Может, и туфта всё это, только нам ни один хрен, – жёстко обрезал «Полковник». – Нас с зоны вынули – и ладно. Мы нынче вон тушёнку жрали, а зэки – баланду пустую хлебали. Лично я обратно не хочу. Если даже в бега подаваться, надо прежде жирок на костях нарастить, да понять, что почём. От добра добра не ищут. Лучше давайте думать, как нам офицерика ублажить… Слышь ты, «Абвер», как там у немцев было?
– Лагерь учебный был на зоны разбит, из одной в другую без пропуска не сунешься. Если занятия, ну там на полосе, стрельбище или на ключе стучать, то одни приходят, другие уходят, не пересекаясь. Для этого специально две двери были – в одну заходишь, в другую выходишь. За этим строго следили. Я свое отделение знал, а больше никого.
– Ну, вот и нам так надо, коли офицерик просит… – кивнул «Партизан». – Меньше знаешь, дольше живёшь. Сдаётся мне, лихое дело тут затевается, коли кто-то не желает, чтобы мы все друг дружку по мордам узнавали. На пятёрки и десятки только подпольщики разбивались, которые под немцами ходили. Знавал я их, когда связником был. Гестапо их возьмёт, да выпотрошит. Следаки немецкие любого разговорить умели – ногти плоскогубцами рвали, как зубные доктора коренные зубы, одним махом, а после сигареты горящие туда тыкали. Всё узнавали, да только дальше пятёрки ходу им не было. Эти бы и сказали, чтобы мук избежать, только не знали ничего. Вот и нам так надобно.
– Что