Это была самая длинная фраза, которую князь произнёс за вечер; все отметили, что говорил он исключительно правильно, со старательным оксфордским выговором, но лёгкий акцент всё же был явно различим в его речи.
Ива, да и сам Суон заметили, что во всё время этого опроса мадам фон Мюкк сильно нервничала и всё время порывалась что-то сказать, но осаживала сама себя и озадаченно кусала уголок кружевного платка, кидая ищущие взоры то на Бёрлингтона, то на Суона.
– Ну что же, я попрошу всех вернуться в салон и не выходить из него. Полагаю, что доктор уже закончил, тело унесли, и вы можете там расположиться. Я попрошу доктора оказать помощь, если потребуется. Граф Бёрлингтон, останьтесь сейчас, я хотел бы поговорить вначале с вами.
Пристроившись в салоне на кушетке, Ива внимательно наблюдала за гостями. Полковник присоединился к ней вновь.
– Ну, что скажете? Какой ужас! Признаться, такого я не видел даже в Южной Африке. Чтобы вот так вот, убить человека, на глазах, можно сказать, у всего общества! Так где же вы были, мисс? Бенарес? Раджастан? Как вам тамошний колорит?
Наконец, полковника пригласили в зимний сад. Последней в зимний сад направилась сама Ива. Она вошла, пряча улыбку, и направилась было к ротанговому креслу, в котором расположился старший инспектор, но тут её весьма бесцеремонно оттолкнула Мелисанда фон Мюкк, буквально ворвавшаяся в сад и решительно направившаяся прямо к Суону. На лице её была написана решимость, граничащая с героизмом.
– Ах, простите, ради бога! Я не сказала вам сразу, а теперь решила, что следует. Я не хотела выглядеть бессердечной, но… знаете ли, это крайне досадное недоразумение. Во всей этой суматохе пропал мой браслет, – Мелисанда изящно приподняла руку и продемонстрировала тонкое запястье с едва заметным розовым следом от широкого браслета. – Это крайне неприятно. Подарок мужа; не хочу сказать, что я дорожу им из сентиментальных чувств, но Фердинанд невыносимо ревнив. А в связи с этим разводом… Это было бы крайне, крайне неприятно.
– Как выглядит ваш браслет? – спросил Суон.
– О, вы знаете, такой широкий и довольно толстый серебряный браслет, азиатский, усыпанный бирюзой. Он тяжёлый, странно, что я не заметила, как он упал с руки, и закрывается на маленький замочек, так удивительно – когда я надевала его, замочек был совершенно цел!
– И когда вы видели его последний раз?
– Когда мы садились за стол, он был ещё на мне, определённо. Но потом эта суматоха, этот ужас… Когда мне принесли нюхательную соль, я протянула руку и заметила, что его нет. Это так досадно! – Мелисанда употребила весь свой талант, чтобы окутать Суона волнами откровенно чувственного своего обаяния и смотрела на него тем взглядом, который обычно принуждает мужчин забывать