Охота на зайца. Тонино Бенаквиста

отъезд в Венецию – это не настоящий разрыв, развод, что не все они ночь напролет ощущают себя на ничейной земле. Возможно, они будут спать сном праведников на своих трясущихся полках. Но я-то знаю, знаю, что от перрона и до перрона они будут слоняться по коридору, размышляя допоздна, в ночи, о всяких пустяках, которым раньше не придавали никакого значения. Они не станут читать увесистый том, который обещали себе докончить, они предпочтут листать забытую кем-то на полке «Стампу», даже не понимая ни слова по-итальянски, или «Штерн», даже если они его не любят, «Пари-матч», или «Таймс», или «Геральд», единственный раз в жизни пуская в ход обрывки своего английского.

      Вначале я так же тревожился, как и они, я очень их любил, я уделял им массу времени. В моем купе есть ящик, забитый исписанными бумажками – адреса в Европе, в Японии, в Югославии, один даже в Нассау, на Багамских островах. Меня часто приглашали к себе провести отпуск. По прибытии расстаешься с сердечными излияниями, сам что-то обещаешь, тебе обещают, но ни разу еще это не получило продолжения.

      Да и что мне делать в Нассау, у людей, которые меня даже вряд ли узнают?

* * *

      21:45. Скоро можно будет пожевать. Техническая часть работы закончена. Самая простая. Больше всего хлопот доставляет именно человеческий фактор.

      – Привет, у тебя сколько?

      Классический выход на сцену контролера Французских железных дорог: сколько у меня? Тридцать девять. Он мне скажет: «Стало быть, у тебя остается двадцать одно свободное место». Десять шестиместных купе, два арифметических действия в уме. Даю ему время.

      – Двадцать одно место, верно?

      – Да. А у тебя на фуражке три звездочки, значит через двадцать годков станет пять – при условии, если тобой будут довольны. Стало быть, сколько лет тебе надо угробить на каждую?

      – ?

      Тут я, пожалуй, перегнул палку. Три звезды – это уж явно не новичок. Будь у него пять, я бы вылетел с работы как миленький. В любом случае для пятизвездочного это уже поздновато.

      Мой юнец тщательно пробивает билеты, затем, чтобы побольше мне досадить, пересчитывает каждый билет и каждую броню.

      – Если хоть одного не хватает, смотри у меня!

      Короче говоря, он навесит мне рапорт на задницу, который придет в «Компанию спальных вагонов» по моем возвращении. Давай, давай, чудак, я тоже считать умею.

      – Сошлось, – говорит он. – Но тут есть еще один Шамбери—Модена—Пиза. Ошибочка, надо бы поправить.

      Неверно выписанный билет – такое частенько случается. Двести двадцать второй идет через Доль и Лозанну. Швейцарские контролеры тоже его «поправят», а может, и итальянцы. Отсылаю юнца в купе к владельцу ошибочного билета. Маршрутные истории не мое дело. Мне это только ужин задерживает на четверть часа.

      Трехзвездочный возвращается ко мне без билета.

      – Он там развопился, хочет скандал устроить, когда вернется в Париж. Оставил билет у себя, решил сам объясниться со швейцарцами.

      – Тем лучше, мне