– Его милость не одинок в своей критике, – фыркнув, сказала мать. – Ты ездишь на кобыле слишком быстро для всеобщего покоя и, прежде всего, для моего. Половина округи уверена, что ты угодишь в беду, я живу в постоянном ужасе, что ты убьешься и оставишь меня одну. Не знаю, что я буду делать, если небеса отберут у меня и тебя. – Прикрыв лицо платком, она шумно всхлипывала.
Не оставалось ничего другого, кроме как заключить маму в утешающие объятия.
– Ну-ну, – успокаивала Антигона. – Я не безрассудная, мама, – уверяла она. – Я вполне способна справиться с Резвушкой, и на ней я в большей безопасности, чем в кресле-качалке. Но, мама, если ты не хочешь, чтобы меня у тебя забрали, почему ты согласилась на предложение лорда Олдриджа?
Мать покачала головой и отстранилась, чтобы промокнуть лицо уже мокрым носовым платком.
– Ты не понимаешь.
– Очевидно. – Антигона растирала тонкие руки матери, чтобы немного согреть их. – Но тебе не нужно тревожиться. Я не уйду. Из дела с лордом Олдриджем ничего не выйдет, поскольку мы совершенно друг другу не подходим. Боже милостивый, да он так стар, что годится мне в деды.
– Нет. – Несмотря на рыдания и слабость, мать с упорством спорила с ней. – Нет ничего плохого в том, что зрелый джентльмен ищет молодую жену. Как еще он получит наследника?
Перспектива подать лорду Олдриджу чашку чаю имела такую же привлекательность, как необходимость продираться сквозь кусты колючей ежевики, но мысль подарить этому человеку наследника – в конце концов, Антигона была сельской барышней и прекрасно знала механизм этого дела, – вызывала столь невообразимое отвращение, что и обсуждать нечего.
– Мама, он древний. Ты должна понимать, что я не могу.
– Почему ты не можешь? Он не так стар и стареет исключительно красиво, он почти так же хорош, как был когда-то. Видела бы ты его в свое время! Тебе только и нужно, что взглянуть на кольцо. – Мать указала на зажатый в кулаке Антигоны подарок лорда Олдриджа. – Он мог жениться на любой женщине, на какой пожелал бы. Но он этого не сделал. Думаю, отсюда до Лондона осталась масса разбитых сердец. И теперь он выбрал не кого-нибудь, а именно тебя. Зачем тебе задирать нос? Почему ты должна сомневаться в такой фортуне?
Потому что Антигона не желала играть роль племенной кобылы даже для такого красиво стареющего охотника, как лорд Олдридж. Правду сказать, она себе представить не могла, что делает это. Даже ради наследника. У нее мурашки побежали при воспоминании о сухих, как змеиная шкурка, пальцах лорда Олдриджа. Она не могла представить себя в холодных мраморных коридорах Торнхилл-Холла или в лондонском доме. Потому что, описывая ее, чаще всего произносили слово «бойкая», а не «рафинированная» или «элегантная», что было присуще самому лорду Олдриджу и что ему следовало желать в жене. В этом нет абсолютно никакого смысла.
– Потому