Марте нравились ее бесцельные блуждания по Москве. Кроме Патриарших, она нечаянно посетила целую кучу мест, где давно не была. Удивилась наличию художников на Арбате: ей почему-то казалось, что всех давно оттуда «попросили». Поставила свою подпись в списке протестующих против замены плиткой асфальта на тротуарах Садового кольца – Марта сама видела, как шедшая впереди девушка сломала каблук. И хотя первой мыслью было злорадное: «Так тебе и надо. Юбка до пупка, задница виляет, туфли как у стриптизерши», – на второй мысли Марта споткнулась, потому что споткнулась сама: зацепилась мыском мокасина за выступающий угол небрежно положенной плитки. Подумала: «Бог шельму метит» – и через мгновение, вслед за хромающей девицей, уже ставила свой автограф, расписываясь в собственном возмущении действиями властей.
– Совести у них нет! – в сердцах говорила девушка, растерянно мусоля отвалившийся каблук.
– Точно! – горячо поддержал парень, собиравший подписи. – Тут третьего дня у женщины колеса детской коляски сломались, хорошо, ребенок не ударился. Ей, бедняге, пришлось на себе тащить и мальчишку, и железяку.
«Мог бы и помочь донести», – как-то зло подумала Марта, а сборщик автографов продолжал кипятиться:
– Да и вам теперь не пойми как до дома топать. У нас же народ без тормозов: хихикать начнут, пальцем показывать. Уроды просто!
Марта пожалела, что расписалась. Молодой человек злился не на московскую мэрию, а на весь мир. Диагноз очевиден и лечению не подлежит. А вот убитую горем девушку, готовую расплакаться от откровений обиженного жизнью парня, захотелось приободрить:
– Подумайте о чем-нибудь хорошем, – предложила Марта.
– О чем? – уныло спросила несчастная, в глазах которой застыли слезы.
– О чем угодно, и побыстрее, а то испортите макияж.
– В зоопарке три белых медвежонка, – с готовностью откликнулась девица и даже улыбнулась.
«А она вполне симпатичная. Ножки стройные, и личико миловидное», – сменила Марта гнев на милость. Она протянула девушке руку:
– Давайте вторую туфелю. Хорошенькие медвежата?
– Очень. –