– Ладно, Оль. Что уж теперь? Решено так решено.
– Спасибо вам огромное.
Маргариту всегда забавляла манера администрации благодарить подчиненных за исполнение своих фактически приказов. Конечно, они звучали как человеческие просьбы, но ведь ни выбора, ни возможности отказаться никто не давал.
– Значит, беру табличку десятого. – Маргарита открыла дверь кабинета и переступила порог.
– Спасибо, – еще раз повторила ученица и добавила: – Интересно, что все в жизни повторяется, правда? Нас-то вы тоже подхватили в десятом.
Последняя фраза камнем ударила в прямую спину Маргариты Семеновны. Она даже почувствовала, как непроизвольно дернулась и покачнулась. Оля сказала без задней мысли, даже, скорее всего, из лучших побуждений. Откуда ей было знать, что своими словами она задела те струны души, которым педагог усиленно приказывала не звучать, и пробудила те воспоминания, которым еще сегодня утром Маргарита повторила троекратное «Нет!».
– Десятый тогда был выпускной. – Больше в ответ завуч не услышала ничего.
4
30 июля 1965 года
Дорогой дневник № 3!
Ты начинаешься как раз тогда, когда начинается новый этап в моей жизни. Надеюсь, тебе повезет больше, чем твоим старшим братьям, и твоим страницам не придется стыдиться написанных на них глупостей о конфетах, стыренных со шкафа, или о Наташкиной юбке, бант на которой такой огромный, что не может не вызвать зависти. Ну вот, я опять пишу ерунду, хотя от меня давно не прячут сладостей и юбки с бантами я не ношу. Когда же я закончу ходить вокруг да около и скажу наконец о главном? Все, больше не тяну ни буковки! Итак…
Я поступила!!! Да! Да! ДА!!! Я сделала это, хотя никто не верил. Конечно, мама говорила, что все получится, а папа утверждал, что у его дочки «просто не может не получиться». Но я-то слышала, как они шептались на кухне с Левицкими о том, что ужасно расстроены моим выбором. Не в том смысле, что я пошла в педагогический, а в том, что не стала поступать в медицинский. Папа сказал, что он «запасся тысячу и одной возможностью, чтобы нажать на кнопочки, но теперь ему остается только ждать у моря погоды и, возможно, молиться, хотя это и странно звучит для советского человека, а уж для врача тем более». А мама посоветовала ему пристальнее изучить записную книжку. Предположила:
– Возможно, кто-то из твоих пациентов имеет отношение к педагогике.
– Наверняка, Галчонок, наверняка. Только я точно не помню, – ответил папа, и оба они тяжело вздохнули и стали выслушивать уверения гостей в том, что «как-нибудь все образуется».
А образовалось, мой милый дневник, вовсе не как-нибудь, а очень даже замечательно. Я справилась сама, без всяких дурацких рычажков и кнопочек. Я – студентка! Теперь папа дружелюбно ворчит и говорит, что на моем месте выбрал бы предмет более распространенный и необходимый для изучения (на самом деле сомневаюсь, что ему кажется необходимым для изучения