– Я знаю, как тебе плохо. Но обещаю тебе, у тебя будет еще много путешествий, – шепнул ей он.
Конни отвернула лицо.
– Откуда вы знаете? – шмыгнула она носом. – Ненавижу ее. Всех вас ненавижу!
– Я знаю, что сейчас ненавидишь. Но мама любит тебя. Позволь ей исправить ошибки. Когда-нибудь ты тоже станешь матерью и поймешь, что это такое – стараться дать ребенку лучшее, выбрать лучшее для него. Быть может, однажды ты поедешь в Грецию и увидишь все своими глазами. Увидишь тот мир, который мы, взрослые, превратили в такую неразбериху. Мы выправим твои документы. Придумаем что-нибудь. Обещаю тебе. – Он обнял ее за плечи.
Конни прекрасно знала, что он сдержит слово, но была слишком зла, чтобы так легко согласиться.
– Она разрушила мою жизнь! – выпалила она.
– Она твоя мать, она дала тебе жизнь, – возразил доктор. – Это не конец света. Ты жива, здорова, и у тебя есть семья, которая любит тебя. У меня вот нет семьи. Нацисты позаботились, отправили всех моих родных в лагерь смерти. У них не было шансов выжить. А мне посчастливилось обрести здесь друзей. Не сердись на маму или на Эсму. Они думали, что лучше будет утаить правду. Но правда имеет свойство выплывать там, где ее меньше всего ждешь, и всегда в самый неподходящий момент.
– Да я же просто хотела поехать с классом в Европу! Мне не нужна была вся эта правда! Почему она раньше ничего не сказала? – воскликнула Конни, вставая и устремляясь по лестнице в дом.
Доктор Фридман, терпеливо стоя в дверном проеме, негромко проговорил ей вслед:
– Быть может, именно поэтому. Потому что, если бы ты знала правду, ты бы стыдилась ее. Ты никогда ничего подобного не совершала? Не подделывала подписей? Не давала обещаний, которые не в состоянии выполнить? Твоя мама тоже человек. Все мы ошибаемся. Подумай об этом.
Не желая ничего слушать, Конни спряталась ото всех, накрывшись с головой одеялом. Завтра ей придется рассказать всему миру, что она не настоящая, что на самом деле ее не существует. Завтра она подведет своих учителей, свою школу, и виноват в этом только один человек… Как же она сможет снова доверять своей матери?..
И всё же, если начистоту, где-то в дальнем ящичке подсознания какие-то подобные мысли у нее смутно бродили. Она чувствовала, что их появление в Гримблтоне окружает какая-то тайна, но вот то, что она выплыла на свет при таких обстоятельствах… Сколько же раз бабуля Эсма вздыхала, поглаживая ее кудри?
Да уж, Джой ждет страшное потрясение, можно не сомневаться.
На следующее утро в автобусе по дороге в школу она шепотом рассказала новости Невиллу и потребовала с него клятву хранить молчание. Тот в ответ лишь едва приподнял одну бровь.
– Конни, ну до чего ж ты бываешь наивна! Ты никогда не задумывалась, почему моя мать ни разу слова доброго не сказала о клубе «Оливковое масло»? – Он помолчал. – Моя версия – потому что она сама была влюблена