Мама тигрицей металась по комнате и бормотала что-то по-гречески.
– Ты не имела права делать это без моего ведома… Ты сама во всем виновата, глупая девчонка… Я никогда не разрешала тебе поехать… Я ничего не обещала тебе!.. А теперь ты требуешь, чтобы я вдруг выдала тебе сорок фунтов, словно я вот так запросто могу вытащить их из кошелька… Злая дурная девчонка… Нет! Я не даю своего согласия! – И она так хлопнула рукой по столу, что Конни в ответ схватила тарелку – на ней была нарисована ива – и швырнула ее в стену.
– Ненавижу тебя! Ненавижу! Всегда ты всё портишь! Это ты злая! – визжала она, шваркнув об пол другую тарелку.
– За посуду вам придется заплатить, юная леди! – крикнула ей в ответ мама.
На шум спустился доктор Фридман.
– Что тут такое? – спросил он, и мать с дочерью обе бросились к нему с криком. – Так, по очереди!
– Почему же она не сказала тебе ничего раньше? – шепотом спросил он маму, когда та пересказала ему всю историю и спрятала лицо в складках своего полосатого хлопчатого фартука.
Улыбнувшись, он повернулся к Конни.
– Твоя мама просто хочет тебя защитить. Она всю жизнь так делает. Для нее очень не просто говорить о прошлом, – сказал он.
«Да как он смеет принимать ее сторону?» – негодовала про себя Конни. Он же даже не родственник! Или тут что-то происходит такое, а она ничего не заметила?
– А какое отношение всё это имеет к маме? Это мои каникулы, едет моя школа. Я копила деньги, откладывала пенни за пенни. А она даже не разрешила мне работать по субботам. Если вы мне откажете, я попрошу бабулю Эсму! – выкрикнула Конни, бросаясь к дверям.
– Подожди, Конни. Мама хочет рассказать тебе кое-что. Это все объяснит. Ты все поймешь, – остановил ее доктор Фридман и вернул в комнату.
– Ну давайте, рассказывайте! – И она повела головой, изображая взрослую. – Вот если бы мой отец был жив, он бы не пожадничал и оплатил бы эту поездку! – Слова эти выскочили от злости, но Конни не смогла сдержаться. Вся ее судьба была в их руках.
– Анна, пойди принеси бумаги, – распорядился доктор Фридман. – Лучше уж все рассказать. Девочка имеет теперь право всё узнать.
– Нет! – мотнула головой мама, но все же быстро вышла в холл и принялась рыться в дальней части буфета, стоявшего возле вешалки для шляп. «И почему я не догадалась посмотреть там?» – с тоской подумала Конни.
– Конни, твоя мать поступает так, как лучше для всех нас. Не сердись на нее, – сказал Якоб Фридман, когда мама вернулась и бросила на стол потрепанный бумажник, из которого торчали потертые уголки бумаг.
– Ну что, довольна? Вот тебе твои документы, если они принесут тебе радость! Ты все равно не сможешь поехать с ними на континент! – Мама словно хлестала ее словами, и Конни заметила,