…не думай о плохом. Не слушай лес.
Вода подтолкнула меня к поверхности.
Не буду. Попытаюсь о хорошем. Что у нас есть? Пес – одна штука. Чистокровный. Из высших. А эти своих не бросают. На то, что ко мне проникнутся любовью и благодарностью, рассчитывать не стоит, но к долгу крови высшие относятся серьезно. И если все-таки выживем, то… я попрошу награду, такую, чтобы хватило на жизнь. Вдруг да окажется, что брат не слишком-то счастлив внезапному моему воскрешению.
Ну да, с чего ему меня любить? Он – наследник, будущий райгрэ, вожак… или уже не будущий, а состоявшийся, как-никак семь лет не виделись. Я – позор рода… точнее, позор – моя матушка, а я так, живое свидетельство глубины ее падения. Во всяком случае, пока еще живое, а там – время покажет. Главное, что деньги мне всяко пригодятся.
Прогонит брат – куплю себе домик в деревне.
Огород заведу. Стану овец лечить, коров… поля заговаривать. Чем не радужная перспектива?
Будем считать, что с мотивами своих алогичных поступков я разобралась.
Вода зажурчала. Смеется? Пускай. Она в отличие от леса легкая. Ей корысть непонятна, вот и сочиняет для себя собственные истории.
…ниже по течению мучной орех растет.
– Знаю, я видела. – Зачерпнув горсть, я позволила каплям стекать по коже. Вода любит ласку. И мои волосы растащила по прядкам, украсила воздушными пузырьками, еще и тонкие стебельки травы вплела. – Орехи только-только появились. Им еще месяц зреть.
…прошлогодние. Крупные. Много.
Значит, уж точно больше двух. И мне следовало бы самой подумать, что не все плоды прорастают.
– Спасибо.
Вода нежно лизнула в щеку.
– И я тебя люблю.
Распластав собачье тряпье, к которому и прикасаться было противно, на дне ручья, я придавила его камнями. Вода вымоет грязь, вернее, сменит одну на другую, но глину я позже выполощу. Главное, чтобы высохло за ночь. Вот не отпускало меня ощущение, что скоро мне предстоит распрощаться с оврагом.
Впрочем, пока хватало дел насущных, которые – лучшая помеха мрачным мыслям.
Пес уже проснулся. Надо все-таки назвать его как-нибудь, а то неудобно разговаривать, на «пса» еще обидится. Он сидел в куче листьев и вертел головой.
– Я здесь. – Я подходила, стараясь наступать на все ветки, чтобы он слышал.
Судя по запаху, обед был готов. Надеюсь, пес не станет отказываться, потому что мяса при всем своем желании я ему не найду.
Пес наблюдал за мной, словно мог видеть. А глаза-то опять гноем затянуло… и, значит, пойду я не только за мучным орехом. Неподалеку рос старый дуб, который не откажется поделиться корой. Ромашку и мать-и-мачеху на берегу видела. Где-то рядом была и таволга…
Как обычно, что найду, то и мое.
Вот и миска пригодилась, не зря же я ее столько времени с собой таскала, стеклянную, с узором из белых лилий. Миску я оставила себе, а псу подвинула котелок. И единственную ложку в порыве благородства отдала. Ему небось без ложки совсем непривычно, а мне руками вкуснее даже.
– Вот. –