– Потому что…
Даниель снова замолчал; он словно не знал, что сказать.
– О чем вы думаете?
– Ее должны были запереть на ключ.
– Ключ торчит из замочной скважины.
– Как это? – громко спросил Даниель. – Ключ от изолятора был только у Элисабет.
– Кто такая Элисабет? – спросил Гуннарссон.
– Моя жена, – ответил Даниель. – Именно она дежурила этой ночью…
– А где она сейчас? – спросила Сонья.
– Что? – Даниель в смятении посмотрел на нее.
– Она дома?
У Даниеля сделался удивленный, неуверенный вид.
– Я думал, Элисабет поехала в больницу вместе с Ниной, – медленно проговорил он.
– Нет, Нину Муландер увезли одну.
– Разумеется, Элисабет поехала вместе с ней! Она никогда бы не…
– Я приехала сюда первая, – перебила Сонья.
От усталости ее голос стал резким и хриплым. – Здесь не было никого из персонала. Только толпа перепуганных девчонок.
– Но ведь моя жена была…
– Позвоните ей.
– Я уже звонил, у нее выключен телефон, – тихо сказал Даниель. – Я думал… Мне казалось…
– Свихнешься тут с вами, – буркнул Гуннарссон.
– Моя жена, Элисабет… – Голос у Даниеля все больше дрожал. – У нее сердечная недостаточность, она могла…
– Постарайтесь говорить спокойнее, – попросил Йона.
– У моей жены больное сердце… она работала ночью и должна быть здесь… а телефон не отвечает…
Глава 21
Даниель в смятении смотрел на них, дергая “молнию” куртки и повторяя, что у его жены больное сердце. Собака залаяла и так туго натянула привязь, что чуть не задохнулась. Захрипела, потом снова залаяла.
Йона подошел к заходящейся лаем собаке под деревом. Попытался утихомирить ее, отцепил поводок с ошейника. Собака тут же кинулась через весь двор к небольшому строению. Йона зашагал следом. Собака заскребла порог, ворча и сопя.
Грим посмотрел на Йону, на собаку и пошел за ними. Гуннарссон крикнул, чтобы он остановился, но Грим шел вперед – напряженный, с отчаянием на лице. Под ногами похрустывал гравий. Йона взял собаку за ошейник и оттащил от двери.
Гуннарссон побежал через двор и вцепился Даниелю в рукав, тот вырвался, упал, оцарапал руку о камни, поднялся.
Собака лаяла и возбужденно рвалась вперед.
У двери стоял полицейский в форме. Даниель хотел протиснуться мимо него, со слезами в голосе крича:
– Элисабет! Элисабет! Я должен…
Полицейский не пускал его; Гуннарссон тем временем подбежал к Йоне и стал помогать ему с собакой.
– Моя жена, – всхлипывал Даниель. – Это может быть моя…
Гуннарссон потащил собаку назад, под дерево.
Собака задыхалась, рыла лапами гравий и лаяла на дверь.
Надевая перчатки, Йона ощутил укол боли в глубине глазниц.
На покосившейся деревянной табличке под навесом крыши значилось “Прачечная”.
Йона осторожно открыл дверь и заглянул в темное помещение. Маленькое окошко было открыто, и в