На вид поверхность озера, куда Тиссаферн бросил камешек, вроде как успокоилась, однако он слишком хорошо знал сыновей Дария, чтобы этому поверить.
– Что тебя так волнует? – спросил Артаксеркс, между тем покосившись на рабов и слуг, которые могли невзначай подслушать частные семейные дела. Хотя что он, не царь в тронном зале своей столицы? Он негодующе взмахнул рукой, отгоняя от себя столь мелочные мысли.
– Повелитель, ты знаешь, что я учил Кира, когда он был мальчиком. Эти самые руки наказали его, когда он оставил у меня в комнате черную кобру.
– А потом еще страуса, – смешливо фыркнул Артаксеркс. – Да, вот была потеха.
Веселья царя насчет этих памятных шалостей Тиссаферн не разделял.
– Я хорошо его знаю, повелитель. Настолько, что смею подозревать: он не так уж легко простит потерю своих спартанских телохранителей, а затем едва ли не собственной головы. Если б не заступничество твоей матери…
– Довольно, – пресек Артаксеркс. – Его смерть нас бы ослабила. Живущие под нами народы более всего нуждаются в незыблемом правлении, Тиссаферн. А Кир знает наши войска лучше всех, вместе взятых. Со временем я его, может, и заменю, но как сказала мать: сделать это так скоро после смерти нашего отца значило бы навлечь хаос. Так что пощадить жизнь моего брата было, что ни говори, мудрым решением, – заключил он с сухой строгостью.
Артаксеркс подался вперед, а вторая наложница припала своим жарким бедром к его обнажившейся ноге. Опустить глаза Тиссаферн не посмел: царь смотрел на него повелительным, упорным взглядом удава. Ни дать ни взять та кобра, которую мальчишки много лет назад подкинули ему в комнату. Перед змеями Тиссаферн всегда испытывал ужас. Тогда он завизжал, как женщина, в то время как двое царских недорослей, давясь смехом, упали головами на плечи друг другу.
– Если только у тебя нет каких-то новых сведений, Тиссаферн. Что докладывают твои осведомители? Хранит ли мой брат верность?
– Человеческая душа, повелитель, загадка из загадок. Хотя сведения есть. Из царской казны утекают огромные суммы. Не то шестьдесят, не то восемьдесят тысяч дариков, а то и больше.
– Ну так что с того? Быть может, Кир строит новые казармы или оснащает войска. Войско – могучая десница империи, Тиссаферн. Тебе вот не нравится расходование наших средств. А добрая половина из них каждый год уходит на одно лишь пропитание солдат. А лошади, а доспехи? Да что там, взять одни лишь стрелы! Я помню отцову гордость от одного лишь числа воинов, которое мы могли выставить в поле. Понимаешь ли ты это? Мой отец на расходы не сетовал, а наоборот, ими хвалился! Кто еще мог позволить себе содержать такую махину? Кто, как не дом Ахеменидов? Если брюзжание – это все, что у тебя есть, то ты меня разочаровал, почтенный.
Тиссаферн ответил кивком. Внимание царя было ухвачено, о наложницах он позабыл. Пора было дергать крючок с наживкой.
– Не