xmlns:fo="http://www.w3.org/1999/XSL/Format" xlink:href="#n_56" type="note">[56]. А партийные руководители республик, краев, областей и т. д. обычно не возглавляли советские органы.
Горбачев рассматривал свою будущую должность ее как «президентскую»[57]. Концепция «генсека-президента» логически продолжалась концепцией «секретаря-председателя»[58].
Предполагалось также повысить легитимность «советской» и партийной власти – посредством проведения альтернативных выборов депутатов Советов всех уровней (до этого они десятилетиями проводились на безальтернативной основе)[59]. Считалось, что политическое руководство и партийно-государственный аппарат смогут эффективно контролировать избирательные кампании, что у них получится провести управляемую «демократизацию». И КПСС будет руководить Советами и править через Советы на правах партии, победившей в «демократической» борьбе[60]. Горбачев сказал об этом прямо: «Политика партии – экономическая, социальная, национальная – должна проводиться прежде всего через Советы народных депутатов как органы народовластия»[61].
За эти заблуждения пришлось потом очень дорого заплатить[62].
Уже в декабре 1988 г. решения Конференции развили и оформили конституционно и законодательно[63]. В союзную систему власти был введен Съезд народных депутатов – новый высший орган государственной власти (высший Совет, если угодно, Конституция относила Съезд к Советам)[64]. Населению следовало избрать на прямых выборах 1500 народных депутатов (в территориальных и национально-территориальных одномандатных округах), еще 750 «нардепов» полагалось выбрать общественным организациям, к числу которых официально относилась КПСС (партийная квота составляла 100 мандатов)[65]. Депутаты в свою очередь должны были из своего числа сформировать постоянно действующий Верховный Совет (из 542 членов) и избрать его Председателя – высшее должностное лицо Советского государства.
Никогда прежде у СССР не было высшего должностного лица. Имелись лишь «коллегиальные президенты». В 1922–1936 гг. – Президиум Центрального Исполнительного Комитета СССР (ЦИК формировался Съездом Советов, Президиум комплектовался ЦИКом). С 1936 г. – Президиум Верховного Совета СССР (избиравшийся депутатами)[66]. Ни Ленин, ни Сталин не возглавляли ЦИК, в Президиуме Верховного Совета «вожди», еще раз напоминаю, стали председательствовать только с 1977 г.
Одновременно упразднили должности председателей президиумов Верховных Советов, увеличили компетенцию председателей Верховных Советов ССР и АССР, учредили посты председателей
<p>57</p>
При разработке проекта реформы летом 1988 г. Горбачев высказал желание стать председателем именно Верховного Совета. Вообще же концепция «генсека-президента» прорабатывалась Горбачевым и его окружением как минимум с зимы 1987–1988 гг. (Черняев A.C. Указ. соч. С. 751, 756). Георгий Шахназаров, еще один помощник Генерального секретаря (в 1988–1990 гг.), вспоминал, что в 1988 г. обсуждалась возможность учреждения в СССР собственно президентского поста. Но генсек тогда решил, что он не вписывается в систему Советов, что достаточно ввести «президентскую» должность Председателя Верховного Совета (Шахназаров Г.Х. С вождями и без них. М., 2001. С. 328). Горбачев в мемуарах «раскаивается», дескать, посчитал, что Советы и должность президента не сочетаются, не послушался советников и специалистов, а напрасно (Горбачев М.С. Указ. соч. С. 484).
<p>58</p>
Черняев упоминает в дневнике, что в весной 1988 г. Горбачев провел три коллективные встречи с первыми секретарями региональных комитетов КПСС, на которых «подводил к тому, что первый секретарь должен быть председателем президиума любого Совета [параметры грядущей реформы государственных органов в то время еще не были окончательно определены, видимо, отсюда «президиум» в тексте Черняева. – В.И.], но избранный уже народом» (Черняев A.C. Указ. соч. С. 751). По воспоминаниям Валерия Болдина, Заведующего Общим отделом ЦК в 1987–1991 гг., партийные главы поначалу восприняли инициативу генсека довольно скептически, даже негативно. Избираться, брать лишнюю ответственность им не хотелось. Но партийную дисциплину тогда еще никто не отменял. Да и Горбачев пустил в ход все свое красноречие. В итоге первые секретари его поддержали (Болдин В.И. Крушение пьедестала. Штрихи к портрету М.С. Горбачева. М., 1995. С. 343).
<p>59</p>
Резолюция XIX Всесоюзной конференции КПСС. С. 120.
<p>60</p>
Разумеется, подлинный план Горбачева мне не известен, я лишь высказываю свою версию.
Сам он с 1990-х гг. настаивает, что, дескать, им была задумана и последовательно реализована «дьявольски сложная политическая операция», имевшая целью ликвидацию «диктатуры» КПСС и передачу власти Советам через свободные выборы. Реализуя свой тайный план, он манипулировал своими консервативными коллегами по ЦК и Политбюро, усыплял их бдительность «тактическими маневрами» и параллельно организовывал «мощное давление на партийно-государственную бюрократию со стороны большинства общества, решительно настроенного на радикальные перемены», то есть сознательно дестабилизировал политическую ситуацию и т. д. (Горбачев М.С. Указ. соч. С. 423 и далее).
Довольно распространено, однако, мнение, что никакого плана у Горбачева не было. Что в обстановке усугубляющегося кризиса он просто решил «переключить» внимание общества на новые задачи, компенсировать «демократизацией» как уже провалившиеся, так и отложенные экономические реформы (см., например: Попов Г.Х. Реформы Бориса Ельцина (создание российского номенклатурно-олигархического постиндустриализма). М., 2012. С. 129).
Брутенц, правда, обвиняя бывшего генсека в желании «убежать» от решения социально-экономических проблем, вменяет ему «своеобразную методологию». «Если что-то не получается, скажем в экономике, выход не в том, чтобы остановится, «перевести дыхание», разобраться в сделанном (это означало бы «паниковать»), а в том, чтобы выдвинуть новые идеи, добавить к программе новые элементы, догрузить «тележку» реформ, тогда, мол, и отыщется магическая формула успеха» (Брутенц K.H. Указ. соч. С. 241).
Мне все же представляется, что тогда у Горбачева был именно план. Пусть совершенно непроработанный, противоречивый и в целом ошибочный. И он добивался именно укрепления власти партии и повышения ее легитимности. Хотя бы как источника власти генсека – в то время Горбачев, кадровый партиец, еще явно никак не мог представить себя как-либо обособленным от КПСС, а тем более вне ее и без нее.
Очевидно, план предполагал и «спуск пара» народного недовольства, и «удар по штабам». Прекрасно известно, что атаку «перестроечной» прессы на партийный аппарат и отдельных руководителей (Лигачева и др.) не просто санкционировали, а поначалу прямо координировали из ЦК. Горбачев надеялся удержать все под контролем и использовать к своей выгоде.
Полный провал этого плана вынудил его в последующем постепенно дистанцироваться от партии (см. далее).
<p>61</p>
Доклад Генерального секретаря ЦК КПСС М.С. Горбачева «О ходе реализации решений XXVII Съезда КПСС и задачах по углублению перестройки». С. 44.
<p>62</p>
Вадим Бакатин, образцовый горбачевский выдвиженец, в 1985–1987 гг. «секретаривший» в Кировской области, в 1987–1988 гг. – в Кемеровской, поработавший в 1988–1990 гг. Министром внутренних дел СССР, а в 1991 г. – даже Председателем Комитета государственной безопасности, в своих мемуарах пеняет своему благодетелю, дескать, та политическая реформа была ошибкой. «Ошибка не в том плане, что политическая реформа была не нужна, по крайней мере, это был вопрос не первостепенной важности. Кардинальные экономические преобразования были гораздо более необходимы [выделено здесь и далее Бакатиным. – В. И.]. […] Слом политической системы обрекал на неудачу экономику, поскольку ослаблял управление и тем самым предопределял спад. В итоге проваливалась вся реформа («революционная перестройка»)». И еще: «[…] политическая реформа ослабляла единственную вертикаль управления – партию» (Бакатин В.В. Дорога в прошедшем времени. М., 1999. С. 127).
Добавлю: это была та ошибка, которая хуже преступления.
<p>63</p>
Закон СССР от 1 декабря 1988 г. № 9853-XI «Об изменениях и дополнениях Конституции (Основного Закона) СССР» // Ведомости Верховного Совета СССР. 1988. № 49. Ст. 727; Закон СССР от 1 декабря 1988 г. № 9855-XI «О выборах народных депутатов СССР» // Ведомости Верховного Совета СССР. 1988. № 49. Ст. 729.
<p>64</p>
«Отцом» союзного Съезда (а значит и российского) был Анатолий Лукьянов, в то время близкий соратник Горбачева, профессиональный юрист-государствовед, в 1987–1988 гг. заведовавший Отделом административных органов ЦК, а с 1988 г. занимавший пост Первого заместителя Председателя Президиума Верховного Совета СССР. Именно он предложил соответствующую концепцию и убедил генсека реализовать ее. По мнению Шахназарова, Лукьянов вдохновлялся опытом Съездов Советов раннесоветского периода (Шахназаров Г.Х. Указ. соч. С. 327).
<p>65</p>
В Верховный Совет СССР до этого на прямых выборах избирались 1500 депутатов.
<p>66</p>
Сталин еще в 1936 г. исчерпывающе высказался об этом: «По системе нашей Конституции в СССР не должно быть единоличного президента, избираемого всем населением, наравне с Верховным Советом, и могущего противопоставлять себя Верховному Совету. Президент в СССР коллегиальный – это Президиум Верховного Совета, включая и Председателя Президиума Верховного Совета, избираемый не всем населением, а Верховным Советом и подотчетный Верховному Совету» (Доклад Председателя Конституционной комиссии И.В. Сталина на VIII (чрезвычайном) Съезде Советов СССР «О проекте Конституции СССР» (Сталин И.В. Сочинения. Т. 14. М., 1997. С. 144).
