Эмма почувствовала, как к лицу прилила кровь. Конечно, она готова была признать, что своевольна, но что резка или груба… О, это было чересчур.
– Едва ли я стану спорить по поводу вашего удивительно точного и полного описания моих недостатков, сэр, и признания, что я совершенно лишена привлекательности. Смею сказать, что я даже благодарна вам за то, что вы при всем этом готовы взять меня в жены. Однако ваши расчеты ошибочны в главном, а ваша готовность пожертвовать собой утратит смысл, как только я объясню вам кое-что. Вы полагаете, что я наследница моего отца, но на самом деле это не так. Наследник – мой брат. И если вы женитесь на мне, то не получите «Дом Фэрборна», как рассчитывали. По крайней мере еще долго не получите…
Найтингейл в раздражении проворчал:
– Мертвец ничего не может наследовать.
– Он не умер.
– О, Зевс всемогущий! Да, я знаю, ваш отец лелеял несбыточные надежды, но невероятно, что вы их разделяете. Ваш брат утонул, когда корабль пошел ко дну, ведь это же очевидно…
– Но его тело так и не было найдено.
– Только потому, что этот проклятый корабль затонул посреди моря. – Понизив голос, Найтингейл продолжал: – Я проконсультировался с вашим поверенным. Так вот, в подобных случаях нет нужды ждать, когда кто-то будет объявлен умершим. Вам надо только пойти в суд и…
– Нет! – воскликнула Эмма. Выходит, этот самонадеянный наглец выяснял, каким образом она могла бы истребовать наследство, состояние, на котором он желал жениться. Он полагал, что она готова отказаться от уверенности в том, что Роберт жив. – Нет, я не стану этого делать. «Дом Фэрборна» сохранится, а Роберт непременно вернется.
– В таком случае вы умрете от голода, – заявил Найтингейл. – Не получив вашего согласия на мое предложение, я не останусь в компании только ради того, чтобы сохранить ее для вас. Не говоря уж о вашем брате…
Эмма мысленно уже подсчитала, каких неприятностей следовало ожидать, если Найтингейл выполнит свою угрозу. И все же она ответила:
– Сэр Обедайя подсчитает, сколько я вам должна. И вам вышлют все причитающееся. Всего хорошего, мистер Найтингейл.
Он развернулся на каблуках и вышел из комнаты. А Эмма, вздохнув, пробормотала:
– Ну и пусть…
На нее навалилась ужасная усталость, и она, обхватив голову руками, прошептала:
– О Боже, какое унижение…
«Ведь недаром вы залежались на полке», – вспомнились ей слова Найтингейла. Но почему она все еще оставалась «на полке»? В основном потому, что предложения, которые ей делали до сих пор, очень напоминали сегодняшнее. Мужчины, делавшие ей предложения, вполне могли бы выразить свои намерения, сказав: «Брак с вами меня ни в малейшей степени не интересовал бы, если бы не наследство. Надежда на то, что я получу «Дом Фэрборна», позволяет мне проглотить такой неаппетитный фрукт, как вы».
И предполагалось, что такие слова ничуть не должны ее задевать. Однако же задевали…
Ее