Утро не задалось. Громкий настойчивый стук в дверь вырвал меня из тяжелого хмельного сна – что-то мы вчера с братом расслабились, давно так не злоупотреблял. Сел на кровати, опустил ноги на холодный пол. Голова гудит, стук в дверь отдается набатом, из спальни доносится богатырский храп брата. Он всегда умел спать где угодно, и никакие шумы ему не мешали.
С тяжким вздохом я натянул штаны и пошаркал к двери. По пути кинул взгляд на часы. Пять утра! Кому там неймется-то?! Вот открою сейчас и такого наговорю…
Кинул взгляд в панорамный глазок, за дверью стояла та самая Танюха из пятой квартиры. Бледная, напуганная, нервно кусает губы. Она занесла руку для нового стука, и я поспешил открыть дверь, еще одной порции шума моя голова точно не выдержит. Замок сочно лязгнул, впуская девушку внутрь. Миниатюрная, хрупкая, с огромными, в пол-лица, синими глазищами, Танюха ворвалась в квартиру маленьким ураганом и сразу взяла быка за рога:
– Санечка, помогай! Мишка… – она вдруг осела на пол, залилась горючими слезами.
– Танюш, Танюш, ты чего это? – я подхватил ее, усадил на стоящую в углу тумбочку. – Чего случилось-то?
– Мишка… Мишка… – она завыла в голос.
– Леха, подъем! – я гаркнул во всю глотку, впрыгнул в ботинки и рванул из квартиры. Пятая квартира была в соседнем подъезде, и я порядком замерз, пока добежал. В Танюхину квартиру я вломился, снеся по пути трильяж. Планировка стандартная: влево от входа кухня, прямо гостиная и из нее дверь в спальню. Туда.
Мишка сидел на полу спальни. На мое появление он не отреагировал. Совсем. Раскачивался взад-вперед, смотрел прямо перед собой и тихонько выл на одной ноте. Именно выл, жутко так, как обреченная собака воет. Блин, чего делать-то?
– Миш – я присел рядом с мальчишкой на корточки и заглянул ему в лицо. Ноль реакции. Абсолютно бесстрастное лицо, губы сердито сжаты, а глаза… глаза будто оловом залиты – холодные и… мертвые.
– Миш, ну ты чего, дружок? – я тронул мальца за плечо. Он качнулся чуть сильнее, неуклюже завалился на спину, перевернулся на бок и снова уселся, глядя в одну точку. Он даже не моргнул. И не перестал выть. На одной ноте, тоскливо и жутко. Меня пробрало до самых печенок, волосы на загривке встали дыбом… страшно.
С носорожьим топотом в комнату ввалился Леха, следом за ним спешила зареванная Танюха.
– Что тут? – Леха опустился на колени рядом со мной и уставился на мальчишку.
– Сидит, воет. На спину попробовал уложить – он опять так же уселся и воет. И горячий как печка, потрогай.
– Нечего трогать, ясно все. Поехали. – Леха подхватил Мишку на руки и устремился к выходу.
– Куда поехали-то? Дай хоть оденусь!
– Некогда ждать, я сам увезу – Леха ответил уже стоя на пороге. – Танюш, вещички ему собери, после обеда отвезем.
– Леш, куда повез? А я?! Леш, стой! – Танюха рванулась следом. Я остался один. У ног моих скопилась лужица талой воды – подтереть