– Ну представь: было Возрождение – всё такое из себя благородное и плавное, как мадригал. Красота, гуманизм, вот это всё. А потом пришли мастера барокко и порушили гармонию нафиг. Стали смешивать высокое и низкое, смешное и ужасное. Придумали музыкальный театр, начали писать фигурные стихи и вообще колбаситься так, как никому прежде и не снилось.
– Значит, они были такими пост-модернистами?
– Нет. Их просто пёрло. Они раньше не знали, что так можно, понимаешь? И всё делали искренне, как дети – ну как мы сочиняли все эти рассказы с аллюзиями и отсылками, хоть и слов таких не слышали. Помнишь ведь? Ну вот. А пост-модерниста не прёт. Он пишет и смотрит на себя в зеркало – красиво ли он выглядит, пися все это. Иногда он замечает в зеркале своего почитателя, стоящего за плечом, и даже может ему подмигнуть. Но это уже высший пилотаж.
Он снял ей комнату, извинившись, что жить придется на окраине и ездить в институт на метро. Сам он жил почти в самом центре, в мансарде бывшего доходного дома. Сквозь окна в скошенном потолке лился утренний свет вместе с перезвоном трамваев, снующих на перекрестке внизу. Во второй половине дня комната начинала погружаться в сумрак – отчасти потому, что солнце перемещалось на другую сторону дома, но главным образом благодаря гостям, наполнявшим воздух крепким дымом и интеллектуальными беседами. А уж вечерами тут и вовсе невозможно было находиться такой девушке, как Тина, о чем Тео сказал ей тоном, не допускающим возражений. Он разрешил ей переночевать там в день приезда – от кабака нужно было пройти всего минут пятнадцать вдоль набережной. Тина смотрела на высокие старые здания, запрокинув гудящую от усталости голову, и видела далеко-далеко маленькую дверцу, за которой простиралось ее будущее. В тот вечер ей впервые почудилось, что дверца приоткрылась, и оттуда сочился, пока еще робко, ослепительный свет.
Втроем они без труда разместились в мансарде на кресле и двух раскладушках и, до хрипоты наговорившись за вечер, уснули в чем пришли. Утром Тина проснулась раньше всех, ополоснула в крошечной ванной опухшее лицо и отправилась на поиски еды. В углу комнаты притулился маленький холодильник. Его верхняя поверхность использовалась как подставка под видеомагнитофон, на котором громоздился переносной телевизор;