Знакомство с заповедником запомнилось мне не птицами. А удавами, которых мы с проводником-сикхом искали в сухих зарослях каких-то колючих кустов, стальные иглы которых насквозь прошивали подошву ботинок. Подойти к питонам близко никак не удавалось, как тихо мы ни ступали. Змея – это почти сейсмограф, улавливающий малейшие колебания земли всем своим телом. Не подпустив даже «на расстояние снимка», питоны тихо и изящно всасывались в норы.
Потом, правда, попался один особо философичный родственник Каа – распаренный солнечными лучами и расслабленный хорошим обедом (об этом свидетельствовало вздутие посередь изящного тела). Это был четырёхметровый питон, вполне уверенный в своих силах, а оттого не очень-то взволнованный приближением каких-то «лягушат». Странно, но рядом с этими гигантами вовсе не испытывалось того инстинктивного страха, который пронзает, если натыкаешься на маленькую гадюку или даже ужа. Когда наконец наше внимание наскучило, питон не спеша начал скрываться в норе, и я, вконец обнаглев, попытался ухватить его за кончик хвоста. Хвост был мягким и тёплым. И сильным – таким, что если бы у меня и была стальная хватка, то он, наверное, утащил бы меня под землю за собой…
Страна индийских рыцарей
Над Бхаратпуром, ближайшим местным городком, на вершине скалы гордо высились стены замка местного раджи. Таких замков по Раджастхану понатыкано великое множество. На том, как говорится, стоит. Всё это, вкупе с пустынными равнинами и иссушенными зноем горами Аравали, придаёт типовому пейзажу Раджастхана некоторое сходство с Палестиной, на скалистых холмах которой всё ещё возвышаются живописные руины крестоносных замков.
Раджпутов, так же как и европейских крестоносцев, называют рыцарями. Это благодаря оригинальному кодексу чести – «раджпути», которым была пронизана вся жизнь воина-раджпута. Хотя «воина» в этом словосочетании можно опустить – настоящий раджпут всегда был настоящим воином, гнушавшимся любой другой деятельности, кроме как проявления бранной доблести. Раджпуты стали квинтэссенцией кшатриев, военной варны, известной со времён появления в Индии ариев. С их ратным искусством, а главное – с их боевым духом должны были считаться и Великие Моголы, и британские завоеватели. Они и до сих пор составляют значительную часть в рядах индийской армии.
Впрочем, если уж сравнивать средневековых раджпутов с рыцарями, то они нечто среднее между европейскими феодалами и японскими самураями. Куртуазность европейцев в них удивительным образом сочеталась с жертвенностью японцев. Хотя и тех и других раджпуты явно превосходили. Европейские замки конечно же не могли поспорить в роскоши с замками Раджастхана, а японские ритуальные самоубийства путём вспарывания собственного живота бледнели