Сеялся мелкий дождик, и от железных пожарных лестниц пахло фольгой. Джо чувствовал и запах недавней стройки, как будто известковая пыль, поднятая дрелями, еще висела в воздухе.
Альберт повернул Джо к себе и поправил ему галстук. Лизнул ладони и пригладил ему волосы. Он казался каким-то опустошенным.
– В детстве я никогда не хотел стать человеком, который убивает других ради поддержания нормы прибыли, но сейчас я именно такой. Я ни одну ночь не могу спать спокойно, Джо, ни одну паршивую ночь. Каждый день просыпаюсь в страхе и кладу голову на подушку с таким же чувством. – Он выпрямил Джо воротник. – А ты?
– Что?
– Хотел когда-нибудь стать кем-то еще?
– Нет.
Альберт снял что-то с плеча Джо и щелчком отправил в пустоту.
– Я сказал ей: если она доставит тебя к нам, я тебя не убью. Больше никто не верил, что у тебя хватит дурости заявиться сюда сегодня вечером, но я подстраховался. И она согласилась привести тебя ко мне, чтобы спасти тебя. Или так она сама себя уверяла. Но мы-то с тобой знаем, что мне придется тебя убить, правда, Джо? – Он посмотрел на Джо скорбными влажными глазами. – Правда?
Джо кивнул.
Альберт кивнул в ответ. Наклонившись, он прошептал Джо на ухо:
– А потом я и ее тоже убью.
– Что?
– Потому что я ее тоже любил. – Альберт поднял и опустил брови. – И потому что ты ворвался ко мне в покерный зал в одно прекрасное утро из-за того, что она дала тебе наводку.
– Погоди, – произнес Джо. – Нет же. Она мне никакой наводки не давала.
– Конечно, что ты еще можешь сказать? – Альберт поставил ему воротник, пригладил ему рубашку. – И потом, взгляни на дело иначе: что, если у вас, голубков, и в самом деле настоящая любовь? Тогда вы сегодня же ночью встретитесь на небесах.
Он воткнул кулак в живот Джо, довел до солнечного сплетения. Джо согнулся пополам и снова потерял весь кислород. Он задергал веревку на запястьях, он попытался боднуть Альберта головой, но тот шлепком отвел его лицо и открыл дверь в переулок.
Схватив Джо за волосы, он заставил его выпрямиться, чтобы Джо увидел поджидающую машину: задняя дверца распахнута, возле нее стоит Джулиан Бонс. Подойдя с другой стороны переулка, Лумис крепко взял Джо за локоть, и они перетащили его через порог. Теперь Джо чувствовал запах ниши для ног у заднего сиденья машины. Запах промасленных тряпок и грязи.
Они уже собирались поднять его, чтобы сунуть в машину, но вдруг бросили. Он упал на колени, прямо на булыжную мостовую, и услышал, как Альберт вопит: «Живо! Живо! Живо!» – и их торопливые шаги по мостовой. Может, они уже выстрелили ему в затылок: небеса опускались на него полосами света.
Его лицо заливала белизна, а здания в переулке сияли красным и синим, завизжали шины, и кто-то крикнул в мегафон, и кто-то выстрелил из пистолета, и кто-то выстрелил из другого.
Сквозь белое сияние к Джо шел мужчина, подтянутый и уверенный, мужчина, созданный