Свадьба. Сегодня у Фелиции свадьба. Она дала согласие выйти за их друга – Пауло. Месяц назад, после объявления о помолвке, братья, хоть и в шутку, устроили жениху веселую жизнь. А потом с распростертыми объятиями приняли Пауло в семью.
Они собирались устроить пышное празднество, какого их нищая деревня никогда еще не видала. Пир на весь мир… и уйма хорошеньких подружек Фелиции, которые помогут братьям Агеллонам хотя бы на время забыть каждодневные тяготы жизни в умирающей стране вроде Пелсии. Парни были ближайшими друзьями и не знали поражения ни в одной из совместных затей…
А теперь все кончилось.
Душу Йонаса затопил панический ужас. Он принялся судорожно оглядывать столпившихся односельчан.
– Но ведь еще можно что-нибудь сделать? Где лекарь?..
Его руки скользили в крови брата. Тело Томаса сотрясла конвульсия, и новый алый поток вырвался изо рта.
– Не понимаю!.. – Голос Йонаса сорвался. Фелиция держалась за его плечо, судорожно рыдая от горя и ужаса. – Все так быстро произошло! Почему? Почему так случилось?..
Отец стоял рядом, беспомощно опустив руки. На его осунувшемся от горя лице застыло выражение стоического терпения.
– Это судьба, сынок…
– Судьба? – выкрикнул Йонас. Паника уступила место вспышке ярости. – Какая же это судьба? Такого не должно было случиться! Это… это дело рук царственного оранийца, для которого мы вроде грязи под ногами!
Вот уже много поколений Пелсия постепенно клонилась к упадку. Страна все более истощалась, соседи же по-прежнему наслаждались роскошью и изобилием… и отказывали пелсийцам в какой-либо помощи. Даже запрещали охотиться в своих кишащих дичью краях. А ведь это они в первую очередь виноваты в том, что Пелсия не могла прокормить свой народ. Минувшая зима оказалась самой суровой за всю обозримую историю. Днем мороз оставался более-менее сносным, но по ночам его ледяное дыхание легко пронизывало тонкие стены. Люди дюжинами замерзали насмерть прямо в постелях или погибали от голода.
А вот в Ораносе никто почему-то не умирал ни от недоедания, ни от ударов стихий, и такое неравенство давно бесило Йонаса с Томасом. Они люто ненавидели оранийцев, и в особенности – правящее семейство. Но прежде эта вражда была смутной и безличной – простая неприязнь к народу, с которым братья и дела-то никогда не имели.
Теперь ненависть Йонаса получила определенную цель. Обрела имя.
Он смотрел вниз, на старшего брата. Смуглое лицо Томаса было сплошь в крови. Йонасу жгли глаза слезы, но он не разрешил себе плакать. В свои последние мгновения Томас должен видеть его сильным. Тот всегда хотел, чтобы меньшой братишка был сильным. Он старше всего-то на четыре года, но, по сути, растил Йонаса – вот уже десять лет, с тех пор как умерла мать.
Томас научил его всему, что сам знал. Как охотиться, как ругаться, как ухаживать за девчонками… Вдвоем добывали пропитание для семьи. Они браконьерствовали и крали и вообще делали все необходимое для выживания – пока остальные в их деревне буквально чахли.
«Если