– Я тебе говорил, – вполоборота бросил Мишка. – Если бы ты вышла сразу, его бы кондратий схватил.
– Юля? – прошептал Паша. – Пчелкина?
– Она самая, Киселев, – улыбнулась девушка.
Мишка покачал головой:
– Эффект разорвавшейся бомбы.
А Паша все моргал и моргал глазами, поедая взглядом налившиеся формы девушки, ее веселые лисьи глаза и лукавую улыбку.
– Какая ты стала…
– Да, Киселев, время пошло мне на пользу, – согласилась Юля. – Сомову тоже нравится.
– У тебя сейчас слюна потечет, Павел, – ревниво заметил Мишка. – Ты, кстати, бешенством не заболел? Тебя ведь, говорят, собака кусала. Нездоровая. В девятом классе.
– Это было в десятом. И собака была здоровая, – заметил Паша. – У нее потом кровь брали. А ты, Пчелкина, как в Вольжанске-то оказалась?
– В гости приехала.
Мишка усмехнулся:
– У нее тут бабушка живет, и потом, она по мне соскучилась. Может, мы пожениться собираемся.
– Правда? – горестно заволновался Паша.
– Нет, неправда, – ответила Юля. – Мы с Мишей друзья. (Сомов разочарованно развел руками.) Но самые лучшие, – Юля положила руку ему на плечо. – И у нас к тебе дело.
– Какое?
– Важное. Очень. По твоему профилю. Ты готов помочь нам? Мне? – на всякий случай уточнила она.
– Готов, – тотчас кивнул тот.
Это был непроизвольный, непродуманный кивок. Он шел из глубин его подсознания, всего естества.
– Вот и молодец, Паша, – улыбнулась Юля.
– Тебе можно называть его Пашей, а мне нельзя? – поинтересовался Мишка.
– Да, ей можно, а тебе нельзя, – ответил за девушку Киселев.
– Ну, дает! – покачал головой Сомов. – Ладно, стерплю.
– А чего мы тут стоим? – спросила Юля. – Пошли на улицу, посидим у подъезда. Там и расскажем. В этом деле помочь нам сможешь только ты, Киселев, потому что ты в своем деле мастер. Надевай ботинки, – кивнула она на его длинные ступни в старых порванных тапочках. – Мы ждем!
В лифте Паша то и дело смотрел на Юлю. Если даже для Сомова она взрослела с каждым приездом и Мишка всякий раз восхищался ее ладностью, то что говорить о Киселеве: он-то не видел Пчелкину с восьмого класса! Для него она из легкой Дюймовочки, грезившей спортивными достижениями, превратилась в прекрасную взрослую женщину. В принцессу на выданье! А ведь он мечтал о ней когда-то днями и ночами!
Юля тоже присматривалась к Паше и время от времени улыбалась.
– Чего? – вдруг сконфуженно спросил Паша, когда лифт уже несся вниз.
– Да так, – пожала плечами девушка.
Киселев повзрослел, возмужал, он был уже не таким устрашающе худым, похожим на скелет, с вечно оттопыренной нижней губой и невидящим взглядом. Вислая губа, конечно, осталась, но все остальное более или менее пришло в норму. А главное – взгляд: он стал сосредоточенным, как у молодого ученого, решившего во что бы то ни стало стать великим изобретателем.
– Ну правда, чего?
– Да,