Посол намекнул на сплетни, касавшиеся ее матери. Но было бы более пристойно получить сведения от самого Реджинальда.
– Мари редко говорит о своей матери. Какая она была?
На лице Реджинальда появилась едва заметная улыбка.
– Ах, моя Хелена… – Он уставился на стену, и так прошло несколько минут. Потянувшись за своей чашкой, старик перевернул чернильницу, и это вернуло его к действительности. – Хм… да… Она, знаете ли, была гречанкой. Вы видите это в Мари. И вы, без сомнения, слышали, как мы встретились.
Беннет покачал головой:
– Нет, сэр, я ничего об этом не знаю.
Реджинальд тотчас оживился:
– О, это такая история!.. Я был на раскопках. Около Нефасиса. Там храм на вершине холма. А внизу, в долине, тогда начались волнения. Такие серьезные, что даже я их заметил. В долине целая банда грабителей напала на одинокого всадника, а я… Я тогда был молод и решителен. Поэтому позвал своих помощников и поскакал на помощь этому человеку.
Старик откинулся на спинку кресла, и глаза его вспыхнули; сейчас Беннет видел перед собой храбреца, поскакавшего на помощь человеку, попавшему в беду.
– Эти грабители застрелили подо мной коня, но я не пострадал, встал и начал стрелять, целясь в их вожака. К этому времени мои помощники уже спускались с холма, и мерзавцы сбежали. А человек, которого я спас, оказался Исад-пашой, командующим армией султана. В благодарность он подарил мне одну из своих невольниц-девственниц. Это была большая честь, и я просто не мог отказаться. К тому же… Хелена очень мне понравилась, и не хотелось обрекать ее на жизнь невольницы. Но не мог же я с чистой совестью иметь рабыню… Поэтому и женился на ней.
Так мать Мари была рабыней? Что ж, это объясняло все недомолвки посла относительно ее происхождения.
– Хелена настаивала на том, чтобы уехать в Англию. Думаю, жизнь здесь была бы для нее слишком унизительной – все напоминало бы ей о прошлом.
Но этим утром Мари посетила пашу. Как она могла дружить с человеком, которому принадлежала ее мать?
А Реджинальд между тем продолжал:
– Хелена очаровала английское общество. И она пыталась получить в Англии поддержку ее собратьям грекам. Но… Одиннадцать лет назад пневмония унесла ее. – Тяжко вздохнув, сэр Реджинальд умолк, и глаза его потухли.
– А когда вы вернулись в Константинополь?
– В том же году. После ее смерти. Мари тогда было двенадцать. Но я отправил девочку сюда пораньше – когда заболела Хелена. И я все еще не уверен, что она простила меня за то, что ее не было рядом, когда умирала ее мать. Они с матерью были… как две стороны одной вазы. – Сэр Реджинальд взял со стола графин с бренди и дрожащей рукой добавил бренди в чай. – Мари – это все, что осталось мне от Хелены. К счастью, она сумела перенести потерю, если так можно выразиться. Справилась, как мне казалось. Однако… – Старик умолк.
Беннет молча кивнул. Было ясно, что Мари отнюдь не глупа, хотя и вела себя слишком