– Бабушка! – ответил голос.
– Как к тебе попасть, бабушка? – в недоумении писатель наконец-то начал разглядывать окружающую обстановку. Ничего не укрылось от цепкого писательского взгляда. Начало закрадываться нехорошее предчувствие.
– Прыгай к потолку, там разберёмся, – бредом отвечал голос, назвавший себя бабушкой.
Подумав, что хуже уж точно не будет писатель, что есть силы, подпрыгнул…
* * *
Неведомая сила во время прыжка подхватила писателя и подбросила к потолку. Оглянувшись назад на какую-то долю секунды, рассмотрел писатель общую целостную картину: собственные похороны, гроб с самим собой внутри да прочая мирская суета атаковали разум писателя. От прозрения язык приклеился к нёбу. Попробовал писатель закричать, набрав, как должно, воздуха в лёгкие, а на деле вышло невзрачное коровье мычание. Затем его затянула появившаяся тут же воронка, да выкинула по другую сторону действительности. Сменив реальность, писатель перво-наперво огляделся. Получилось так, будто там, на похоронах его затянуло в потолок, а тут вывалился бедняга, наоборот, из погреба. Выскочил залихватски, будто клин, вышибаемый клином. Уселся посреди какой-то деревянной избы и опухшие глазки трёт. В себя помаленьку приходит. Огляделся, а сам инеем покрылся от свалившегося горя.
Изба носила традиционный характер. Деревянный сруб из вековых сосен внутри себя таил множество загадок. Так, в числе прочих, бросалась в глаза огромная русская печь, на которой в данный момент грелась облезлая кошка. Странными были размеры печи, её поддувала и рядом стоящего ухвата. Размерами такими только что пугать, ведь если постараться, то запросто можно самого писателя усадить в чугунок да посолив, поперчив и посыпав сверху тёртым сыром, отправить запекаться. За печкой настораживала остальная домашняя утварь. Точно угораздило писателя приземлиться в логове ведьмы или в сказочной избе на курьих ножках. Присутствовала паутина с огромными пауками в придачу. Различные склянки с мухоморами, жабами и скорпионами внутри. Старобытная узорчатая прялка возле единственного окошка, огромный самовар посреди стола, украшенный бусами из бубликов. Под потолком сушились многочисленные снопы всяких трав и почему-то дремали летучие мыши.
Писатель громко икнул. Сразу же из-под скамьи выскочила хозяйка избы и по совместительству допотопная старуха. Выскочила да не теряя времени, противно защебетала, словно подбитая сорока.
– Ну, вот мы наконец-то и свиделись! Счастье-то какое! – прыгала на месте назвавшаяся бабушкой. – А где обещанные руки-базуки, по-вашему, земному? Один ведь генералиссимус среди бездонных дегенератов умудрился отрастить… Что опять за туфтяндия? Какие-то спички горелые вместо рук… А на запястья и вовсе без смеха не глянешь. Веточки хиленькие, а не запястья! Обхохотаться можно, ей-богу! Ты чего, при жизни этими ручками только в носу и ковырял? Палочки для чистки ушных раковин и те