В последний раз мы отправились в поход незадолго до того, как мне поставили диагноз. (По-моему, отличное название для блокбастера: «Смотрите этим летом. «Диагноз». В главных ролях Селеста Барбер и Вайнона Райдер».) Весь отпуск я вела себя как настоящая засранка, и мои несчастные родители были на пределе.
Однажды моя мама поделилась с мамой-учительницей: «Знаете, мы хотим сводить Селесту к специалисту, проверить, нет ли у нее СДВ. Может, ей какие-нибудь таблетки пропишут и станет полегче».
На что мать-учительница прошипела сквозь зубы, предварительно оглядевшись по сторонам и удостоверившись, что никто больше ее не слышит: «Отдайте ее мне на полгодика, и всю эту дурь я из нее выбью». Мамино сердце было разбито. Оказалось, что не только дети могут вести себя как засранцы, порой в походах это удается и матерям-учительницам.
Как только по моим алчущим венам начал струиться сладчайший препарат, жизнь стала НАМНОГО проще. Теперь у меня получалось сидеть смирно и не отвлекаться от учебы. Я принимала по полторы таблетки три раза в день, и мне это охрененно нравилось. Я начинала фаршировать себя пилюлями в 7.30, за завтраком. В 11.30, одновременно со звонком на большую перемену, наступало второе действие. А когда уроки заканчивались, я, спеша на автобусную остановку, задерживалась возле фонтанчика с питьевой водой и глотала последнюю дозу. И дело в шляпе: я первый ученик среди ребят!
Эти стимуляторы чудовищно подавляют аппетит. Есть мне никогда не хотелось. Мой физический вес стремительно таял, зато общественный, определявшийся мнением других шестнадцатилетних девочек, стремительно рос. (Грустный смайл.)
На завтрак я выпивала стакан шоколадного молока и съедала Вертушку С Сыром. (Всем, кому не посчастливилось родиться в Австралии, нужно срочно подсесть на Вертушки С Сыром. Это такие булочки, начиненные сыром и пастой «Веджимейт». Вертушка С Сыром, запитая стаканом теплого шоколадного молока, – лучшее средство от всех невзгод.) Я уже говорила, что вкусы у меня как у семилетки?
Вместо обеда у меня был фруктовый лед «Зупер Дупер», и больше я не вспоминала о еде до вечера. А за ужином съедала то, что маме удавалось в меня впихнуть.
Эти стимуляторы просто спасли мне жизнь. И все же я не сказала о том, что мне их прописали, никому из друзей. В курсе был только один из учителей. У меня он ничего не преподавал, просто был одним из кураторов нашего класса. А человеку, с которым мы никогда не пересекались, сообщить о назначенном лечении было не так страшно. Но я совершенно точно не хотела, чтобы одноклассники считали меня больной. Не такой, как все, – пожалуйста, люблю, когда люди так думают, но больной – ни за что. От одной мысли, что кто-то может узнать о моем диагнозе, не говоря уж о том, что меня из-за него посадили на таблетки, меня охватывал ужас. Помню, как-то раз мне показалось, что я все же не утаила шила в мешке. Случилось это, когда один странноватый на вид парень, с которым мы дружили, признался, что я ему нравлюсь.